Руководство по истреблению вампиров от книжного клуба Южного округа - Грейди Хендрикс

спрашивала Картера, не хочет ли он почитать вместе с ней, но он ответил, что ему и на работе хватает чокнутых пациентов и меньше всего, придя домой, он хотел бы развлекаться книгами о психопатах. Патриция не стала спорить. Их «не-то-чтобы-клуб» со всеми этими душителями, отравителями, наемными убийцами и ангелами смерти позволил ей по-новому взглянуть на жизнь.

Они с Картером переехали в Олд-Вилладж в прошлом году. Им хотелось жить на просторе, в каком-нибудь тихом и, самое главное, безопасном месте. Чтобы рядом были не просто соседи, а единомышленники, а дом стал воплощением семейных ценностей. В месте, защищенном от хаоса и скоротечных перемен внешнего мира. В месте, где дети могли бы целый день гулять на улице без присмотра, пока их не позовут к ужину.

Олд-Вилладж находился на дальнем от центра Чарлстона берегу реки Купер, в окрестностях Маунт-Плезант, но если Чарлстон был слишком торжественным и утонченным, а Маунт-Плезант – его точной, только деревенской, копией, то Олд-Вилладж был образом жизни. По крайней мере, люди, что жили здесь, верили в это. И Картеру пришлось долго и упорно трудиться, прежде чем они смогли позволить себе не просто дом, а образ жизни.

Эта жизнь включала в себя аллею старых дубов и элегантные домики, что расположились между бульваром Коулмана и Чарлстонской гаванью. Здесь все еще махали вслед проезжающим автомобилям, которые двигались со скоростью не более двадцати пяти миль в час.

Это было место, где Картер учил Кори и Блю ловить крабов с причала. Они опускали в мрачные воды гавани сырые куриные шеи, привязанные к леске, и, быстро подводя сачок, вытаскивали крабов с маленькими злобными глазками. Картер водил детей ловить ночью креветок при мерцающем свете коулманского фонаря[14]. Они ходили на традиционные Устричные пикники и в воскресную школу и посещали свадебные банкеты в Альгамбра-холле и похороны в бюро Штура. Рождество они встречали в кругу жителей квартала на Пьератес-Круз, а в канун Нового года было принято танцевать ламбаду в «Диких дюнах». Кори и Блю ходили в Академию Албемарл, что находилась на другой стороне гавани, дружили со своими одноклассниками, оставались у них ночевать, Патриция подвозила детей в школу и на ночные посиделки. Здесь двери всегда были открыты, а если ты покидал городок надолго, то все соседи знали, где лежит запасной ключ. Можно было целый день гулять, оставив окна в доме распахнутыми настежь, и худшее, что могло ждать тебя по возвращении, – соседский кот, мирно устроившийся спать на кухонном столе. Это было хорошее место, чтобы растить детей. Это было чудесное место, чтобы быть семьей. Тихое, приветливое, мирное и безопасное.

Но иногда Патриции хотелось перемен. Иногда ей не терпелось узнать, чего она сто́ит. Временами она вспоминала, что до того, как они с Картером поженились, она была медсестрой, и порой ей было интересно, смогла бы она сейчас раскрыть рану и зажать пальцами артерию или достанет ли у нее смелости вытащить рыболовный крючок, зацепившийся за веко ребенка. Иногда ей не хватало чувства опасности. И для этого у нее был литературный клуб.

Осенью девяносто первого года любимая бейсбольная команда Китти «Миннесота Твинс» вышла в Мировую серию[15]. По такому поводу Хорсу Скраггсу пришлось спилить две сосны перед домом и известкой нарисовать уменьшенную копию бейсбольного поля, а члены «не-совсем-книжного-клуба» вместе с мужьями были приглашены поиграть в бейсбол.

– Все, послушайте, – сказала Слик на последнем собрании перед игрой. – Мне нужно вам кое в чем признаться…

– Бог мой! – Мэриэллен закатила глаза. – Начинается…

– Не говори о том, чего не знаешь, – перебила ее Слик. – Итак, послушайте. Мне не нравится просить людей брать грех на душу…

– Если бейсбол – грех, я провалюсь в ад, – засмеялась Китти.

– Мой муж… как бы это сказать… – продолжила Слик, не обращая внимания на Китти. – Лиланд… он никогда бы не понял, почему мы читаем такую жуть… в нашем клубе.

– Это не клуб, – как обычно, поправила ее Грейс.

– …и я не хотела волновать его. – Слик проигнорировала и ее. – Поэтому я сказала ему, что на встречах мы занимаемся изучением Библии.

На пятнадцать долгих секунд воцарилась полная тишина. Наконец Мэриэллен медленно проговорила:

– Ты сказала мужу, что мы здесь читаем Библию?

– Долгие годы я изучала Библию, – жалобно проговорила Слик, – и мне нужна была хоть какая-то компенсация…

Все опять надолго замолчали, недоуменно переглядываясь, и вдруг неожиданно расхохотались.

– Я говорю совершенно серьезно, – обиделась Слик. – Он никогда не отпустил бы меня, если бы знал, чем мы тут на самом деле занимаемся.

Они поняли, что она не шутит.

– Слик, – торжественно проговорила Китти. – Я обещаю тебе, что в субботу каждый из нас отдаст должное слову Божию.

И в субботу они постарались.

Мужья, обросшие воскресной щетиной, в рубашках поло с логотипами Университета Северной Каролины, заправленных в свежевыстиранные джинсовые шорты, о чем-то переговаривались на переднем дворе Китти, шутили, жали друг другу руки. Хозяйка разбила всех на команды, безжалостно разлучив пары, а Патриция настояла на том, чтобы Кори тоже включили в игру.

– Все остальные дети плавают, – ответила Китти.

– А она предпочла бы поиграть.

– Я не собираюсь подавать в полруки только потому, что она ребенок.

– Она справится, – уверила Патриция Китти.

Та прекрасно знала свое дело и с места питчера посылала поистине смертоносные фастболы[16]. Кори видела, как хозяйка выбила из игры Слик и Эда, мужа Мэриэллен.

– Мама, а если я промахнусь? – спросила Патрицию дочь, когда подошла ее очередь.

– Просто сделай все, что ты можешь.

– А если я разобью ей окно?

– Тогда на обратном пути я куплю тебе замороженный йогурт, – пообещала Патриция.

Но когда Кори встала на домашнюю базу, на ее мать нахлынула волна беспокойства. Девочке было неудобно держать биту, ее конец постоянно болтался в воздухе. Ноги Кори выглядели слишком тонкими, а руки слишком слабыми. Она всего лишь ребенок. Патриция уже приготовилась утешать дочь и сказать, что она сделала все, что могла. Китти бросила на Патрицию извиняющийся взгляд, отвела правую руку далеко за спину и, хорошенько прицелившись, с громким выкриком послала фастбол прямо в Кори.

Раздался треск, мяч изменил направление, полетел по длинной дуге прямо к особняку Скраггсов, застучал по крыше и, упав с противоположной стороны, скрылся где-то в густых зарослях. Все, включая саму Кори, замерли и молча наблюдали за траекторией его движения.

– Давай, Кори! – разорвал тишину вопль Патриции. – Беги!

Кори обежала все базы. В итоге игру со счетом шесть-четыре выиграла ее команда, и все очки были заработаны, когда девочка брала в руки биту.

Полгода спустя стало ясно, что Мисс Мэри больше не может жить одна. Картер и два его старших брата договорились брать ее к себе по очереди, по четыре месяца из года на каждого, и Картеру, как