Таня Гроттер и Исчезающий Этаж - Дмитрий Емец

– Как, ты сказала, зовут твоихродственников? Дядя Пульман и тетя Фланель? Я покажу им мои гланды и расскажупро печеночные колики!.. Уверена, это будет для них поучительно! – своодушевлением сказала Недолеченная Дама.

– О да! О да! Куда уж интереснее! –передразнил поручик. – У меня просто голова от интереса отваливается! Ой,держите ее!.. Чмяк!

Недолеченная Дама громко взвизгнула.

– А вы, армейский остряк, приставьте своюголову на место! Нашли, где головами разбрасываться!.. Брр, мерзость какая! Онатак противно моргает у меня на коленях! – сердито крикнула она.

Поручик снова разразился идиотским смехом.

– Я вас предупреждала! Или сидите тихо,или… Короче, сами напросились! – Таня поправила на чемодане сургучную печать,и оба привидения мигом притихли.

Набравшись храбрости, Таня нажала на кнопкузвонка.

«Интересно, как Дурневы отнесутся к моемувозвращению? Скорее всего, не очень обрадуются!» – подумала она.

Дребезг звонка еще не смолк, а в квартире ужезалаяла такса. Таксу звали Полтора Километра. Толстая и склочная, она быладостойным членом семейства Дурневых. Ее любимым занятием было хватать гостей запятки. Если же ее прогоняли в коридор, то Полтора Километра от злости пускаласлюну в стоящие там ботинки.

Еще через полминуты в глубине квартирыраспахнулась дверь, и по линолеуму гулко забухали толстые пятки. Таняпоежилась. Тетя Нинель! Ее шаги можно было узнать из тысячи.

– Почему ты лаешь, мой крысеночек? Иди кмамуле на ручки! – засюсюкала тетя Нинель.

Ее толстые пятки перестали, наконец, шлепать,и Таня поняла, что ее пристально разглядывают в глазок.

– О, нет! – дурным голосом взвылатетя Нинель. – О, нет! Герман! Герман! Это твоя племянница! Недаром менясегодня всю ночь душил какой-то скелет!

Послышались еще чьи-то шаги. На этот раз онибыли негромкие и звучали примерно так: «цук-цук-цук». Дядя Герман был втроелегче своей супруги. Тощий, с зеленым лицом, он сильно смахивал на вурдалака. Идаже, кажется, был в родстве с графом Дракулой. Но не по Таниной линии, а покакой-то совсем другой. Так, во всяком случае, утверждала Ягге.

Вот только, в отличие от своего клыкастогородственника, дядя Герман не был магом. И вообще не верил в волшебство. Вот быон удивился, если бы узнал, что эти несколько месяцев Таня жила не на вокзале,а училась в настоящей школе для магов.

– Да, это она! Я же говорил: ударятморозы, и она притащится как миленькая! – услышала Таня ехидный голос дядиГермана. – Пипа, Пипа, иди сюда! Посмотри и ты тоже!

Догадавшись, что у глазка сейчас появитсязлорадствующая Пипа, Таня в профилактических целях высунула язык. Ей былохорошо известно, что дурневская дочка терпеть ее не может. Все раннее детствоТани было отравлено общением с Пипой. Сколько раз она обижала Таню, запирала налоджии, ябедничала, устраивала пакости! За то время, что Таня была в школемагии Тибидохс, Пипа едва ли могла измениться к лучшему.

– Танька Гроттер! О нет! Только ее тут нехватало! Я так надеялась, что с ней что-нибудь случилось! Что ей кирпич наголову упал или ее в тюрьму посадили! – завопила Пипа, отрываясь отглазка.

– Пипочка, что ты говоришь? Так нельзяговорить. Мы должны жалеть бедную сироту. Она же не виновата, что у нее былиникчемные родители и она сама точно такая же никчемная, – елейным голоскомсказала тетя Нинель.

– Не-ет! Мам, пап, не открывайте! Давайтезабаррикадируемся и не впустим ее! Пусть катится откуда пришла! –завизжала Пипа, повисая у своей мамаши на ноге.

– Успокойся, Пипочка! Нельзя ее невпускать. Об этом узнают журналисты и испортят твоему папе карьеру. Лучше потоммы потихоньку сплавим ее в интернат строгого режима для детей с уголовныминаклонностями, – зашептала тетя Нинель.

– Почему потом, а не прямо сейчас? –закричала Пипа. – Если вы ее впустите, я уйду из дома! Это из-за нее яхожу лысая! И чаем меня тоже она ошпарила!.. Дайте ей коврик, и пусть ночует налестнице! Ясно вам?

Однако тетя Нинель и дядя Герман решили иначе.Щелкнул замок, дверь распахнулась, и Таня оказалась лицом к лицу с Дурневыми.Впереди всех неприступным бастионом возвышалась тетя Нинель, похожая набегемота в домашнем халате и мягких тапочках. В руках у нее клокотала такса.Чуть сбоку стоял дядя Герман, а из-за спины у него выглядывала Пипа.

Волосы, которых Пипа лишилась, попытавшисьзалить клеем волшебную книгу, успели слегка отрасти и теперь торчали короткимколючим ежиком. Зато прыщей у Пипы стало вчетверо больше. И еще Пипа была впижаме. «Значит, у лопухоидов теперь ночь! Ой, я же сама видела, что ночь! Какже я сразу не сообразила? Перебудила их!» – спохватилась Таня.

Однако в данном случае это обстоятельствосыграло ей на руку.

– Ты знаешь, сколько времени? Почти тричаса! – раздраженно сказала тетя Нинель. – Сегодня уже поздно, язавтра с тобой поговорю!

Дядя Герман пока молчал, однако его маленькиеглазки злобно сверлили незнакомый кожаный чемодан и сверток с Черными Шторами.Таня догадалась, что сейчас Дурнев непременно поинтересуется, что это такое игде она взяла эти вещи.

– Дядя Герман, а как поживают вашикролики? – спросила она, надеясь смягчить его. – Уже спят?

Ее вопрос – самый, казалось бы, невинный –заставил всех Дурневых посинеть от злости. Они терпеть не могли вспоминать обэтом эпизоде в их жизни. О том, как дядя Герман, пытаясь дать Тане затрещину,попал рукой по магическому контрабасу. А волшебные инструменты не любят, когдас ними так обращаются. В результате дядя Герман возомнил себя кроликомСюсюкалкой, завел в квартире целых сто ушастых собратьев и даже дал интервью потелевизору, заявив, что отказывается от политической карьеры, потому что обожаетживотных…

– Чтоб я больше не слышала о кроликах! Мыих отдали в зоопарк! Ясно тебе? Хищников тоже надо кормить, – злораднопроизнесла тетя Нинель.

– Между прочим, папулю снова избралидепутатом! Избиратели почти единогласно проголосовали за него после тогоинтервью… Папуля теперь жутко популярен! У него даже автографы берут! –добавила Пипа.

– Но ведь дядя Герман… Он и правда ихлюбил! Он же сам был кроликом Сюсю… – удивилась Таня.

Дядя Герман затопал ногами. Так как он былочень тощий, то, чтобы топать громче, ему приходилось высоко подпрыгивать.

– НЕТ! Молчать! Никем я не был! Я ГерманДурнев – депутат! Глава самой доброй фракции и председатель самого гуманногокомитета! Ясно тебе? – брызжа слюной, взревел он.