Армагедец - Харик Бу

— Ладно. Подойдем к проблеме иначе. Какие материалы могли быть мне недоступны? — глядя на собеседника в упор, спросил я.

В объеме монитора обозначился достаточно запутанный график: пересекающиеся линии, даты, объемы…

— Это обмен матричным материалом, сроки поставок и количества. Ты же в курсе, что для поддержания работоспособности биомассы (это называется пролиферативной активностью так ведь?) необходимо совершать частичный обмен генетическим материалом? — пояснил Арнолд.

— Это априорная истина. — Я отмел всякие сомнения в собственной компетентности. — Понимаешь ли, мне как-то пришла в голову странная идея. Биомасса — это, по сути, химера, искусственно созданный из генетического материала различных клеток новый организм. Там есть спирулина киммерийская, вольвокс, хлорелла, фрагменты ДНК нескольких простейших, какого-то комара (не помню точно, зачем это понадобилось), и даже термита. Странно, но некоторые данные мне удалось получить с большим трудом и, похоже, в урезанном виде. И потому повторяю вопрос: какие материалы могли не попасть ко мне на стол, учитывая мой уровень доступа?

Грец выглядел несколько смущенным, хотя, быть может, мне просто показалось. Теперь на экране появилась совершенно секретная информация, ранее мне недоступная. Оказывается, в свое время, когда биомасса только создавалась, было принято решение разрешить использование фрагментов человеческой ДНК. Разработчики объясняли необходимость такого шага возможностью достичь лучшей совместимости и, стало быть, повышения пищевой ценности продукта. Были проведены эксперименты, которые завершились поразительным результатом: наиболее подходящими оказались нейроны — клетки коры головного мозга. Из них и были взяты фрагменты ДНК. Учитывая чрезвычайную важность разработок, необходимость прохождения различных инстанций при постоянной оппозиции «зеленых» — в то время значительной политической силы, — данные засекретили.

Испытания прошли успешно. С тех пор человечество на 50–60 % питается биомассой, ассоциированной на матриксе из целлюлозы. Матрикс может использоваться неограниченное число раз, разумеется, после глубокой переработки, а биомасса воспроизводит себя на многочисленных фермах. Таким образом во второй половине XXI века и был устранен продовольственный кризис.

Этическая сторона проблемы осталась, как водится, в стороне. Что ни говори, но на протяжении десятков лет питаться «человечинкой» — занятие не самое благородное. Я сразу же и высказался в этом смысле, на что Грец живо ответил, видно, обдумывал заранее мою возможную реакцию:

— На самом деле это даже не разновидность каннибализма. ДНК человека составляет едва ли более нескольких процентов. В остальном это похоже на обычные сине-зеленые водоросли.

— Я не раз видел, как эта штука выглядит, но меня беспокоит иной вариант или, лучше сказать, аспект проблемы. Вольвокс — это колония из многих клеток, это раз; комар питается кровью гомойотермных1 организмов, это два; головной мозг человека — это совокупность огромного числа высокоспециализированных клеток, но именно генетический материал этих клеток был использован для построения химеры…

— Ты думаешь, что химера способна реализовать потенциальные возможности, в ней заложенные, и эволюционировать? — Грец оставался спокойным, хотя глаза выдавали настороженность.

— Это нужно сесть и рассчитать. Только не здесь и не сейчас. Учитывать совокупную клеточную массу. Эти дурацкие обмены и их объемы. Сумасшедшая работа и куча неизвестных, как в математике.

— Ты понимаешь, по некоторым нашим данным получается, что биомасса способна воздействовать на головной мозг операторов. — Арнолд запнулся, потому что увидел выражение моего лица.

— Я же просил выдать всю информацию, не порциями, не чайными ложками. Какая это работа, если я не имею полного объема данных… — Я хлопнул дверью и пошел к себе. Точнее, хотел хлопнуть, на самом деле это невозможно на корабле, везде эти гнусные люки.

В каюте я наконец-то дал волю чувствам, хотя при скромных значениях силы тяжести, позволительных при перелетах, излишне эмоциональные проявления могли привести к неприятностям. Прошелся немного, как затравленный зверь, поразмахивал руками, чтобы «сжечь» вредные вещества в работающих мышцах, и, наконец успокоившись, улегся, и, как это ни покажется странным, мгновенно заснул. Будто провалился в небытие.

Не знаю, как у других людей, но мне часто удается думать во сне. Я могу по нескольку раз просыпаться, ставить задачу, очень отвлеченно, в полудреме прикидывать возможные пути решения, снова засыпать, даже казалось, что проблема мне снится. Так случилось и в этот раз.

Я ворочался, принимался пересчитывать все инциденты, потом представлял, что могла «думать» о нас эта проклятая химера, учитывая тот факт, что мы ее жрем, причем в прямом, самом примитивном и первобытном смысле. Мне порой мерещилось, что сижу я в своем уютном кабинете, а все происшедшее — нелепый сон. Потом приходило странное ощущение тревоги и исчезало вместе с цветными сновидениями, где я летал, плавал… К счастью, без этих страшных рыбок со светящимися подфарниками.

Легкое шипение вывело меня из сладкой полудремы. Автоматически глянул на хронометр. Неплохо, почти десять часов проспал. Голова немного гудела, так почти всегда со мной и бывает. Осторожно принял полувертикальное положение и опять услышал этот неприятный, тревожащий звук. Пока соображал, что бы это могло означать, овальный кусок переборки между каютами, где располагались мы с Грецем, вывалился плавно, упал на мягкое покрытие, и в моей комнате показалась знакомая голова.

— Лудолф! А-а! Ты не спишь?

— Удивительная наблюдательность, из-за тебя и проснулся. Что это за представление? Очередные фокусы, приветствуемые в твоем ведомстве?

— Погоди ерепениться, не время. — Голова на несколько секунд пропала, и в моей комнате появилась рука. — На, держи на всякий случай. — Грец протягивал мне настоящий боевой пистолет.

— Может быть, ты объяснишь мне, что происходит? — моментально отказавшись от агрессивных высказываний, спросил я.

— Не знаю сам, но что-то действительно происходит, и это «что-то» чрезвычайно враждебно. Слушай внимательно. Надеюсь, что ты умеешь пользоваться этой штукой. У нас не было времени тренироваться, извини. Восемнадцать патронов, тефлон, один в стволе, сердечник пули из обедненного урана (баллистические характеристики отменные), лазерный прицел. Подствольный электрошокер большой мощности, убить не убьет, но обездвижит точно. На, держи запасную обойму.

Я довольно неловко взял пистолет, который пришелся по руке. Попробовал быстро заменить обойму — патрон, который был в стволе, разумеется, оказался на полу…

Грец смотрел на мои потуги довольно спокойно, хотя можно себе представить, что он по этому поводу думал. К счастью, комментариев не последовало.

— Удивительно, — наконец проговорил я, — подходит так, словно для меня подбирали…

— Для тебя и подбирали, более того, кроме тебя, никто не сможет воспользоваться.