Школа богов - Евгений Сивков

Внезапно всё вокруг погрузилось во тьму, процесс движения стал неощутим. Моё тело словно утратило вес. Наверное, так чувствуют себя космонавты в невесомости. Я протёр глаза – мрак не рассеялся. Я понял, что время и пространство вокруг нас претерпели странные изменения. Мы словно очутились в каком-то пузыре, где время текло по-другому, где процессы движения подчинялись иным законам.

И тут в полной темноте я начал замечать некоторые движения. Как будто на чёрном фоне двигались ещё более чёрные фигуры. Чёрный и ещё чернее. Ничего подобного в своей жизни я раньше не ощущал. Эти фигуры парили вокруг нас в плавном танце. Иногда их движения ускорялись, иногда замедлялись, подчиняясь какому-то чарующему, неземному ритму.

«Что это – ад или рай?», – пронеслось в моём сознании.

Я тут же получил ответ на этот вопрос. Одна из фигур приблизилась почти вплотную к моему лицу. На чёрном фоне внезапно зажглись глаза. Пронзительно голубые, бездонные, невыразимо ласковые и в то же время печальные. Меня охватила приятная тёплая дрожь. Обожжённые части тела перестали болеть.

«Нет, ад таким быть не может, – решил я. – Может быть, это и не рай, но что-то очень на него похожее».

«Он ещё не готов», – раздался низкий грудной голос. – Я понял, что эту фразу произнесла обладательница чудесных глаз. В том, что это была женщина, я ни секунды не сомневался. К кому были обращены эти слова, было не понятно. Я просто не мог повернуть голову, мой взгляд был прикован к черному абрису, на котором светились волшебные глаза. Девушка сказала ещё что-то, на этот раз смысла фразы я не разобрал, но думать об этом было некогда. Время и пространство внезапно вернулись в своё прежнее состояние. Мы вновь оказались в кабине вертолёта при ярком свете закатного солнца. Словно переместились из рая в ад. Натужный рёв двигателя, грохот вулканического извержения, летящие снаружи куски пепла. Дед судорожно тянул на себя штурвал, но это, видимо, не помогло. Вертолёт стремительно падал вниз, в разверзшееся под нами глубокое ущелье.

Лазарь Гаврилович отпустил бесполезный штурвал, спокойно достал из кармана брюк мобильник, глянул на его экран.

«Вот чёрт, 32 пропущенных вызова. Внучка звонила», – пробормотал седобородый пилот терпящей крушение винтокрылой машины.

Без малого тридцать пять лет Дэвид Мак Клири работал смотрителем в одном из Национальных парков Австралии, расположенном на отрогах Голубых гор. Такая жизнь его вполне устраивала. Одинокий бывший морской пехотинец устроился на эту работу после увольнения из армии. Когда-то он мечтал о семье, но потом одиночество стало его любимым состоянием, хотя сам себя он одиноким не считал.

Работа заменила ему всех и вся. Со временем она стала его семьей, другом и единомышленником. Дэвид стал лучшим в своем деле, он выучил названия всех растений, каждой тропинки, каждого насекомого и животного на его подведомственной территории.

Любой профессор с университетским образованием мог позавидовать этому биологу-самоучке. Обращался он к деревьям только на «вы» и часто подолгу задерживался на объезде, разговаривая со своими любимцами, как с близкими людьми, точно как главный герой популярного в России фильма «Калина красная».

Излюбленным местом смотрителя стал один из самых глухих уголков парка. Добраться туда было очень трудно, но именно здесь, в этой глуши, Дэвиду особенно нравилось.

Ему казалось, что вокруг него сказочный лес, а деревья – это волшебники, способные исполнить любые его желания. Когда-то он показал это место своему товарищу – тезке Дэвиду Ноблу – большому любителю горного туризма, и они решили вместе полазать по окрестностям, где было много интересных для альпиниста маршрутов. И с того дня жизнь обоих Дэвидов круто изменилась. Случилось это в 1994 году.

Друзья спустились в один из каньонов, глубина которого была по их подсчетам около 500 метров. Сделали остановку на двухстах и тут, на берегу небольшой речушки, заметили очень необычные деревья. Светлые папоротникообразные листья, плотные и восковидные, цветом от зеленовато-лимонного у молодых деревьев до оливково-жёлтого у взрослых. Коричневая губчатая кора напоминала кипящий шоколадный крем. Самые высокие деревья поднимались до 35 метров. Ничего подобного ученые раньше не встречали. Они поняли – перед ними уникальные экземпляры возможно очень древнего представителя флоры. Так оно и получилось.

Потом выяснилось, что это растение является одним из самых древних на Земле, оно было распространено ещё в юрский период, а в наше время считалось вымершим миллионы лет назад. До сих пор в Интернете встречается информация, что этому дереву 150 миллионов лет, что не совсем верно, так как загадочный реликт является всего лишь родственником древнего предка растения Агатиса юрского, действительно росшего на Земле 150 миллионов лет назад.

В тот день исследователи обнаружили несколько десятков деревьев. Открытие было колоссальным. Дэвид Мак Клири решил, что для такого ученого, как Нобл, который к тому же был сотрудником Управления национальными парками и заповедниками Нового Южного Уэльса, гораздо важнее стать открывателем доисторического реликта, и сам скромно остался в тени.

Дерево назвали и в честь парка «Воллеми» – Воллемия, и в честь Дэвида Нобла – «благородная», что в латинском варианте звучит – nobilis. Второй Дэвид спокойно относился к своей безвестности, единственное, что его раздражало, так это когда Воллемию называли сосной. Он хмурился и твердил себе под нос: да не сосна она, не-сос-на! Это же семейство Араукаривые! Родственница – да, но не сосна!

Интерес к доисторическому дереву взметнулся подобно фейерверку, и с тех пор делом Дэвида стало строго следить за территорией парка и, особенно, того уголка где росли Воллемии. Правительство Австралии беспокоилось о сохранении реликтового вида. Каньон попал под государственную охрану. Иногда туда привозили журналистов. На вертолётах с завязанными глазами, все устройства связи отбирали ещё в Сиднее, чтобы никто, кроме узкого круга специалистов, не знал, где растут уникальные деревья. Непрошеных гостей наказывали огромным штрафом, но что такое деньги по сравнению с той опасностью, которую представляли любопытствующие посетители.

Они могли занести инфекцию или как-то иначе навредить редчайшей популяции. И тогда, Дэвиду было страшно даже думать об этом, величественные деревья могли погибнуть. Он даже решил, что когда позволят средства, приобретет для себя саженец Воллемии и посадит около своего домика.

Ему, как работнику парка, пообещали солидную скидку, и поэтому он частенько заглядывал в питомник, где среди почти пяти тысяч молоденьких Воллемий уже приглядел себе любимицу. Саженец уверенно давал прирост – 50–60 сантиметров в год – и это очень радовало Дэвида.

Вертолёт спустился пониже. Дэвид вспомнил Билла – пилота вертолёта, который помогал искать новые Воллемии. Именно его именем они назвали самое старое дерево, к которому спускались из вертолёта по веревке.

Этому реликту было не менее 400 лет, мощный ствол имел в диаметре около метра, а крона взметнулась над землей на сорокаметровую высоту. Именно на это дерево смотрел сейчас Дэвид в свой бинокль. Молоденький пилот, племянник Билла, уверенно держал машину над каньоном, чтобы Дэвид мог спокойно разглядеть местность.