Прозрачные драконы - Шон Макмуллен

Он повернулся, и столкнулся лицом к лицу со своим двойником — только более стройным и с бородой. И тут же получил удар кулаком в солнечное сплетение. Мильвариос согнулся пополам, и его хрип был едва слышен. Явно зная свое дело, незваный гость уложил Мильвариоса перед камином и связал запястья, привязав руки к прочным железным прутьям, которые не давали горящим дровам выпадать на пол. Затем он вставил магистру кляп в рот и связал лодыжки.

— Ты рановато вернулся, Мильвариос, — произнес гость, снимая накладную бороду. — Я надеялся, что ты проведешь, еще, по крайней мере, полчаса в разговоре с императором, ну да ладно, уже не важно.

Мильвариос увидел, как он приподнял одежду и начал подкладывать под нее тростниковые дощечки. Завершив приготовления, незнакомец оправил свой наряд. Дело было закончено: теперь он ничем не отличался от магистра музыки.

— Наверно, ты хочешь знать, кто я, — прошептал незнакомец мягким, почти ласковым голосом. — Я не могу сказать тебе этого, но могу рассказать о своей внешности. На самом деле я ее украл. Она принадлежала одному крестьянину, но он, в отличие от меня, не знал, как ее использовать наилучшим образом.

Незваный гость прошел в другую комнату, затем вернулся с маленьким арбалетом и корзиной цветов. Мильвариос увидел, как тот натягивает тетиву и смазывает стрелу какой-то жидкостью. Он удивился, когда незнакомец начал прикреплять цветы к арбалету, но внезапно понял его намерения.

— Кто я — это совсем не важно, — сказал незнакомец. — Крестьянин, подаривший мне эту внешность, теперь находится на дне морском в полумиле отсюда, и очень занят тем, что кормит рыб. Возможно, он придумает, как оправдать свои грехи перед богами. Но хватит о нем. Я долго и тщательно выбирал свою телесную оболочку. Затем я занялся своим лицом. Мне хотелось, чтобы оно походило на твое. Теперь я стану тобой на пару минут, убью правителя, а потом снова превращусь в мертвого крестьянина. Понимаешь, Мильвариос, я не существую.

Он проверил готовность арбалета, теперь похожего на букет.

— Когда я соберусь в обратный путь, то случайно потеряю свой капюшон и плащ. А подумают, что я — это ты. Перед тем, как развязать тебя и убрать этот неудобный кляп, я налью тебе в ухо медленно действующий яд. Из-за него начнутся невыносимые боли, ты будешь метаться и кричать, словно безумец. Стражники решат, что ты сопротивляешься, и убьют тебя. Увы, Мильвариос, мне хотелось бы оставить тебя в живых, чтобы ты почувствовал на себе гнев наследного принца. Но я не могу позволить, чтобы распространились слухи о существовании крестьянина с твоим лицом, ведь тогда начнутся его поиски, не так ли? Знаешь, я с нетерпением жду этой части убийства. Мои невольные двойники — единственные, кому я без утайки рассказываю о своих способах и средствах, и мне очень нравится выступать перед публикой. Но, пожалуйста, не утруждай себя аплодисментами.

Незнакомец ушел. Мильвариос быстро огляделся, но не увидел поблизости ничего, что могло бы помочь ему. Он напрягся, пытаясь разорвать путы, но попытки оказались безуспешными. Мильвариос почти не мог двигаться, и его левую ногу свело. Тогда он вытянул ноги. Так его руки оказались ближе к огню. Мильвариос быстро подтянул ноги снова, выпрямил и еще ближе пододвинул руки к камину. Из — за этих неловких телодвижений выпало горящее бревно. Пленник постарался подобраться к нему как можно ближе, и прижал веревки, связывающие запястья, к тлеющим углям.

Мильвариос тут же отдернул руки, ощутив острую боль от прикосновения к пылающему бревну. «Но лучше немного обгоревшая кожа, чем смерть», — подумал он и снова и снова прижимал свои путы к раскаленным докрасна углям. Веревки, которыми были связаны руки, сильно нагрелись. Но и запястья тоже. Он замычал от боли, но никто не расслышал бы эти тихие звуки в шуме праздника. В воздухе пахло горящей одеждой, палеными волосами и горящим мясом.

Наконец Мильвариосу удалось пережечь веревки. Сев, он увидел, что обширные участки кожи на его запястьях покрылись пузырями и даже обуглились. «Сгорит не меньше, если я окажусь виновным в смерти императора», — подумал он, вытаскивая кляп изо рта.

— Убийство! — закричал Мильвариос. — Императора намерены убить! Предупредите императора!

Ответа не последовало. На празднике слишком громко играла музыка, Мильвариос помнил об этом. Он развязал веревки на лодыжках и встал, но снова упал: ноги затекли от долгого лежания и не слушались. За дверью послышались кряки. «Он сделал это, — подумал Мильвариос. — Он сделал это, будучи мной!»

На минуту магистр музыки словно окаменел от отчаяния. Затем отчаяние сменилось гневом. Кажется, этот одержимый хотел удостовериться, что его, убегающего с арбалетом, заметят, а потом он собирался вернуться в комнату, изменить свой облик и уйти. Ну уж нет!

«Он, несомненно, убийца, и у него много смертоносного оружия, — думал Мильвариос. — А я музыкант с кочергой. У меня шансов застать его врасплох и обезвредить столько же, сколько выиграть конкурс лучшей портовой шлюхи месяца. Что же мне делать?»

Он выронил кочергу. Убийца наверняка найдет способ исчезнуть из комнаты и привести сюда стражников. Как? Где? Мильвариос вдруг вспомнил, что за секретной дверью есть ниша — укрытие для любовников. Но это был тупик.

Где-то рядом он услышал пронзительный женский крик:

— Мильвариос!

А затем тот же голос воскликнул:

— Мильвариос, что же ты наделал?

Хотя и ниша для влюбленных и не вела никуда, у нее было преимущество: это было единственное место, которое стражники вряд ли сразу обнаружат. Мильвариос добрался до секретной двери, залез внутрь и беззвучно сел там в темноте. За это время он успел лишь сделать несколько вдохов. Затем он услышал лязганье дверного замка снаружи. Затем вновь скрипнул замок, на этот раз запираемый изнутри.

— Ну а сейчас, Мильвариос из Турлоссена, настанет миг, и ты станешь свободным, но ненадолго… — начал убийца.

Он заметил, что магистра музыки не было на своем месте. Мильвариос услышал грохот, когда убийца в бешенстве обыскивал спальню и другие комнаты. В дверь стали стучать, сердитые голоса призывали Мильвариоса сдаться. Наконец убийца перестал искать своего двойника и понял, что нужно бежать. Пальцы царапали по резным украшениям секретной двери и нажимали на тайную панель. Но замок не открылся, а секретная дверь не отворилась. Мильвариос очень крепко держал ее изнутри. Снаружи доносились негромкие, но яростные ругательства на чужом языке.

Раздался треск, и дверь вышибли. Послышался звон клинков и ломающейся мебели. Крики и стоны смешались со звуками боя, и, судя по всему, убийца побеждал.

— Стой на месте! — крикнул кто-то. — Стреляю!

Раздались громкие щелчки, когда стражники направили свои арбалеты на убийцу. В течение нескольких минут Мильвариос не слышал ничего, кроме топота рядом со своим спасительным тайником. Затем голос объявил: «Изменник мертв». Какое-то время Мильвариос слышал разговоры стражников, пока они ждали кого-то, чтобы он удостоверился, что убийца действительно мертв.