Материнский инстинкт - Лина Манило

Звук сердито брошенной на рычаг трубки, будто выстрел, оглушил. Я выпустила телефон из рук, и он с глухим стуком упал на ковер, потом закрыла лицо руками и разрыдалась.

С самого утра не находила себе места. Спать в ту ночь так и не ложилась — бесцельно бродила из угла в угол, смотрела подолгу в окно, курила. Спать не хотела — боялась своих снов. Я вообще очень многого боялась — страх жил внутри, врастал в кости, рвал жилы, покрывал кожу липкой пленкой, что мешала дышать. Чувствовала себя птицей, попавшей в нефтяное пятно. Только я была испачкана внутри, и от этого не могла найти спасения.

С наступлением рассвета, когда первые мутно-серые лучи январского солнца начали проникать сквозь оконные стёкла в квартиру, я затеяла генеральную уборку, чтобы хоть как-то скоротать проклятое время, которое никак не хотело двигаться немного быстрее.

Но, даже вычистив все самые труднодоступные места, до которых в любое другое время никогда бы не добралась, поняла, что до заветного часа, когда все решится, осталось еще слишком много тяжелых и бесконечных минут.

* * *

В клинике одновременно собралось такое количество беременных женщин, что в глазах зарябило. Мамаши — будущие, настоящие и только планирующие ими стать — сновали туда-сюда по узким коридорам, нервничая и переживая. Но я была на удивление спокойна — проведенная в слезах и тревогах бессонная ночь укрепила во мне решимость. Реальность плыла перед глазами, затуманивалась, разлеталась осколками. Мне нечего было терять, мое решение укоренилось в душе, и другого выхода для себя просто не видела.

Я присела на длинную лавочку возле кабинета и принялась вяло наблюдать за происходящим вокруг. На нужной мне двери висело объявление: «Искусственное прерывание беременности. Хирургическое. Медикаментозное. Вакуумное. На разных сроках. В том числе в день обращения». Вот последний вариант меня интересовал больше всего. Я хотела как можно быстрее избавиться от мучившей проблемы, и почему бы не сегодня решить все одним махом? Надеялась, что мой мир, окрашенный с момента изнасилования всеми оттенками серого, если и не заиграет прежними красками, так хоть не станет абсолютно черным.

— Женщина, можно присесть? Рядом с вами не занято? — услышала робкий голос слева.

Худенькая девушка лет восемнадцати, с тёмными кругами под глазами смотрела прямо на меня, нервно сжимая в руках талончик. После того, как я вяло кивнула, она облегченно вздохнула и присела рядом. Я продолжала смотреть на нее, от чего она окончательно растерялась и залилась румянцем.

— Извините, а вы не знаете, это правда, что могут в день обращения сделать? — девушка, видно, была не в силах произнести это страшное слово "аборт", а вместо этого просто указала тонкой рукой на объявление.

Я пожала плечами и снова отвернулась.

— Дело в том, что мне желательно сегодня. Мой парень выгнал меня утром из дома, сказав, что пока не сделаю аборт, домой могу не возвращаться. Вот и пришла сюда, может, правда сегодня сделают.

Я посмотрела на девушку — красивая, но такая несчастная — глаза-блюдца и в них плещется столько отчаяния, что даже мне стало ее жалко.

— Так это не его ребёнок, что он так взъерепенился? — решила задать вопрос.

— В том-то и дело, что его. Просто... он говорит, что пока не готов к серьезным отношениям и ребенка в доме видеть не желает. Я его уже и просила, и умоляла, и сколько слез пролила, а ему все до лампочки. Требует аборта, и хоть тресни, — девушка, сказав это, всхлипнула и закрыла лицо руками.

Я сразу представила на ее месте кого-то из своих учениц. Они ведь тоже могут попасть в сети такого тиранического идиота. Страшно.

— Ну, а уйти от него вы не пытались?

— Да какой там! — моя новая знакомая махнула в отчаянии рукой, и я заметила, что ее лицо залито слезами. — Понимаете, я люблю его очень. Не смогу жить, если он меня оставит — я себе уже и вены резала, и травиться пыталась, а он все еще что-то от меня требует. Ревнует постоянно, бьет даже иногда. Но я ничего... терплю. А что остается делать? Он — единственное, что мне нужно в этой жизни.

Будто мне своих проблем мало, так ещё и эта страдалица, словно специально решила вывалить на меня своё горе.

— Вот же повезло так влюбиться, — мне стало уже немного противно от такого потока сентиментальной ереси.

— Да... — девушка улыбнулась и мечтательно посмотрела на серый потолок, наверное, увидев перед собой образ ненаглядного урода. Ох, как же я в тот момент ненавидела всех мужчин вместе взятых. — Вы даже представить себе не можете, как сильно мне с ним повезло. Кстати! — неожиданно оборвала саму себя девушка. — Вы курите? А то что-то на душе так тошно, сил уже нет.

Я ответила согласием, мы направились в сторону тихого больничного дворика и, расположившись под ветвистым деревом, закурили.

На улице стояла прекрасная погода — солнце яркое, снег пушистый и белый. Отчаянно захотелось отмотать свою жизнь лет на двадцать назад и бегать с братом по улице, кидаясь снежками. А потом побежать домой и канючить на пороге, выпрашивая у мамы очередную морковку для очередного снеговика. Потому что прошлую морковку, вчерашнюю, забрал препротивный Витька из седьмой квартиры. И спрятал. Мама будет смеяться надо мной, но оранжевый корнеплод даст и пообещает, что сама лично пойдет к Витьке и надерет ему уши, если он еще раз украдет нос у нашего белоснежного друга. Но, конечно, он ее снова утащит.

— Понимаете, я люблю его. Ну, это вы уже знаете, — я кивнула, — но все не так просто. Мне кажется, что у него есть другая и я не смогу жить, если он уйдет к ней. Короче, он меня выгнал. Сказал, что не впустит. Ну, это я тоже говорила. А если не сделаю аборт, то завтра там будет уже новая пассия. Знаете, как на него девки-то вешаются? Просто гроздьями! А я одна его люблю и даже ребенка готова убить ради того, чтобы быть с ним. Вот! — девушка в очередной раз лихорадочно затянулась и выпустила колоссальное количество дыма.

— И вам совсем не жалко ребенка? Ведь он от любимого мужчины. Мне бы такое счастье, — я чуть было не начала откровенничать, но вовремя одумалась — не хватало еще, кому попало о своих проблемах рассказывать.

— Так-то оно так, но если ему он не нужен, то зачем он мне? И даже если детей никогда не будет — плевать! Просто наплевать и растереть! Я решила, что если не будет ребенка от него, то вообще ни от кого не будет. И к тому же, миллионы женщин живут без детей, только для себя и вполне счастливы. И я проживу.

Я чувствовала, что начинаю закипать внутри — мне было одновременно и жалко эту девушку и противно. Ну, как? Как можно быть настолько одержимой каким-то мужчиной, который и гроша ломаного не стоит? Как можно позволять так над собой издеваться?

Докурив, мы пошли обратно, и всю дорогу моя новая знакомая заливалась соловьем, как прекрасен ее избранник. Я молчала, потому что знала — стоит мне открыть рот, как выскажу ей все, что думаю по поводу ее отношений и отношения предмета ее любви к ней.