Пара не пара - парень не парень - Надежда Кузьмина

Даты, само собой, ставили задним числом — сейчас я лежала в горячке.

— Ну, вот мы тебя и обобрали, — чуть нервно хихикнула тётя час спустя. — Можно отправляться по банкам! Тебе на людях показываться нельзя, так что сиди тут и думай — что мы забыли?

— Леську! — спохватилась я.

— А, — махнула рукой тётя, — я твою Левесеньеру на обратном пути от Беруччи уже предупредила, чтоб стрелой летела к родителям и передала, что в город семейству Эл’Легарт можно будет вернуться не раньше, чем через десять дней. Пусть тихо сидят в поместье, коли не хотят этого поместья лишиться.

— А если мне тоже сбежать? — загорелась я. — Ведь если меня не будет под рукой, то есть под Дланью, то и замуж будет выдавать некого! Заочных же браков у нас нет? Мне же всего семь месяцев продержаться надо!

— Юная леди, ты каким местом читала Гражданское право Сорренты? Не помнишь статью триста семнадцать, пункт третий? — Тётя, наставив лорнет, строго уставилась на меня.

Я потупилась: ой, совершенно не помню ничего такого, у меня же пока нет двадцатилетнего опыта судебной практики…

— Так вот там сказано, что если опекун назначен Короной, а подопечный, явив бунтарский дух, неуважение и неподчинение законной власти, сбежал, то по наступлению совершеннолетия всё имущество преступника переходит Короне. Напоминать, что Длани Владыки — прямой представитель оной, — надо?

Не надо. Поняла.

Но это не значит, что я смирилась. Буду думать… может, что и придумаю. Есть пословица, что волку непросто догнать зайца, потому что для волка приз в гонке обед, а для зайца — жизнь.

К моменту, когда на Меровен опустились синие сумерки, а из-за гор, серебря листву олив, выплыла рыжеватая крупная луна, тётя вернулась из похода по банкам. Мероприятие оказалось успешным: теперь я была с ног до головы в долгах как в шелках и чувствовала себя нищей церковной мышью, накрывшейся тем самым злополучным медным тазом.

Было страшновато, но злорадство присутствовало. Трофейная перепёлка тощала и чахла на глазах.

Но что делать дальше?

Тётя тоже об этом размышляла. Изображать горячку целых полгода вряд ли выйдет. А если и выйдет — так объявят слабоумной, и тогда Живоглот, как успела прозвать тётя герцога, сможет претендовать на пожизненное опекунство.

— Почему живоглот-то?

— В Ольсиве, откуда я родом, речка текла, а в ней сомы водились. Их у нас живоглотами звали за то, что заглатывают мальков и рыбок поменьше целиком. Видела, какой у сомов рот?

Видела. Губастый и зубастый. А что, похоже!

Кстати, тётя рассмотрела герцога намного лучше меня, лицезревшей его всего раз, с балкона. А вид сверху на сидящую особь искажает перспективу.

— Не так уж и искажает, — усмехнулась леди Анель, — ноги у их светлости коротковаты. Рост немного ниже среднего, манеры на первый взгляд великосветские, вот только после ухода герцога Верна пожаловалась, что её, честную девушку, Длани в тёмном коридоре за мягкое место ущипнули.

Верной звали нашу горничную.

— Возраст, думаю, за сорок. Лицо… глаза светло-серые, холодные. Рот как у сома. Кстати, небольшие усики наличествуют. А если спрашиваешь о характере, то, как мне показалось, герцог неглуп, крайне властолюбив и беспощаден. Жаден ли он или золото — лишь средство для укрепления власти, не знаю. Но то, что, судя по всему, этот паук ещё и сластолюбив — уверенности в твоём счастливом будущем не добавляет.

Ужас какой!

И что делать? Покорно идти на убой нельзя, перечить нельзя, сбежать тоже нельзя.

— Впору у высших сил защиты просить! — вздохнула облачённая в персиковый капот тётя Анель, когда, два часа поломав головы, мы так ничего и не придумали.

Я уставилась на неё. Высших сил?

К посещению Храма леди Анель относилась прохладно, объясняя отсутствие рвения тем, что ни разу за двадцать лет не видела, чтобы горячие молитвы помогли разрешить судебную тяжбу. Ну да, я тоже отродясь не слыхала, чтобы небесные Девы помогли вытащить из грязи телегу, каким бы набожным ни был возница.

Но что-то в высказывании тёти меня зацепило… Да, вот, поняла!

Было в роду Эл’Сиран семейное предание о жившей три с лишним века назад леди Фейли Эл’Сиран, той самой, которая вывела золотых меровенцев. Леди Фейли считалась заступницей семьи, помогавшей в тяжёлые или смутные времена. Правда то или нет, было неизвестно, но в гостиной среди прочих портретов висела потускневшая парсуна одетой в старинное платье сероглазой черноволосой дамы с решительным подбородком, а на городском кладбище стоял потемневший от времени склеп. Кстати, глаза и подбородок я унаследовала. А вот волосы были русыми.

Может, то лишь легенда… но времена у нас, несомненно, наступили тяжёлые. И кроме как к духу моей прапрапра… — кстати, а сколько «пра-» там за триста лет набежало? — и обратиться не к кому.

Только куда идти просить совета — к портрету или в склеп? Наверное, в последний.

А выходить днём мне нельзя, я же при смерти в горячке.

Получается, лежит мой путь ночью на кладбище…

Бывает три вида прогнозов:

Предсказание того, что всем хочется. Чтобы обнадёжить.

Предсказание того, что никому не хочется. Чтобы попугать.

И предсказание того, что на самом деле будет. Чтобы всех рассмешить.

С. Янковский

— Знаешь, может, в этом что-то есть… — задумчиво протянула тётя. — Филинт мне рассказывал, как его отец, которому предлагали очень выгодную на вид сделку, просил совета у духа. И ему приснился сон, что лезть в это дело не стоит. Лорд Киар отказался и, как позже выяснилось, тем спас состояние. Филинт, — мечтательно улыбнулась, — вообще всякую чертовщину любил.

— Тогда прямо сейчас и пойду, — решилась я.

— Ночью?!

— А когда — днём?

— Ну да, днём нельзя… — задумалась тётя. — Ладно. Только нужно позвать Тода, пусть проводит.

— Не надо Тода, тот топает. А я быстрая. Штаны надену, которые в деревне носила, и, если что, убегу. А Тода лучше на конюшни отправь. Надо сказать управляющему, чтобы завтра прямо на заре угнал всех кобыл и племенных жеребцов в горы. На всякий случай.

— Умно. Я б на месте герцога точно захотела разжиться упряжкой меровенцев, — кивнула тётя. — То-од, иди сюда!!!

Ну да, ночной поход на кладбище решает все проблемы! Свернёшь шею — и думать больше ни о чём не надо.

С другой стороны, после запредельной ночной жути — стонов ветра в кронах пиний, прочерчивающих неверную тропу чёрных, выглядевших бездонными провалами теней от надгробий, внезапно загоревшихся в темноте чьих-то красных глаз — я долго уговаривала себя, что, наверное, это просто бродячая собачка погулять вышла, одновременно озираясь и прикидывая, на какой надгробный памятник, если чего, полезу спасаться — в общем, после такого все мирские неприятности долго будут казаться сущей ерундой.