Убийство на Потомаке - Маргарет Трумэн

Джемисон наблюдал за Сунем и Сюзен и спрашивал себя об их отношениях. Иногда они обменивались взглядами, которые наводили на мысль, что их связывает нечто большее, чем чувства названых брата и сестры. Ничего существенного, что могло подкрепить его предположение, он не знал, но Монти Джемисон считал себя человеком проницательным, способным разглядеть то, что было скрыто от других. Подобные мысли он не высказывал никому, даже близким друзьям. Но это наблюдение, как и многие другие, он решил подробно записать в один из дневников, которые надеялся когда-нибудь опубликовать, в традициях своего литературного кумира Эдмунда Уилсона.

— Мы можем идти? — спросила Терри у Чипа. Она была прелестным созданием, правда, с довольно пышными формами, подходящими скорее крупной женщине. В своем дневнике Джемисон отметил, что Терри являлась представительницей современного поколения, пытающегося все рассчитать и обо всем судить, но, в свою очередь, ничем особенным не выдающегося.

«Она привлекает тех молодых людей, которые довольствуются кисловатыми леденцами, предпочитая их сладкому шоколаду», — записал Джемисон, радуясь удачной метафоре.

— Да, мы сейчас уходим, — ответил Чип Тирни. Терри деланно вздохнула и надула губки, видимо, это у нее было хорошо отрепетировано.

В зал вернулся режиссер Сеймур Флетчер и хлопнул в ладоши, давая понять, что продолжается репетиция пьесы об убийстве Филипа Бартона Ки конгрессменом Дэниелом Сиклсоном, совершенном 2 февраля 1859 года.

— Перед тем как мы продолжим, — сказал Кларенс, игравший Баттерворта, — не могли бы мы уточнить детали моего поведения в этой сцене?

— А что там неясного? — спросил Флетчер.

— Дело в том, что я не вполне уверен в мотивах моего поведения. Я хочу сказать, что я находился в комнате с Сиклсом, когда он выглянул в окно и увидел Ки, подающего Терезе условный знак платком. Сказал ли мне Сиклс, посылая задержать Ки, что собирается взять пистолет, или все произошло случайно?

— А какая разница? — спросил Флетчер.

— Для меня это различие очень существенно, — ответил Кларенс. — Ты сказал, что в моих словах должны чувствоваться волнение и тревога. А почему я веду себя именно так, если мне неизвестно, что Сиклс собирается убить Ки. Если же я об этом знаю, это придает соответствующую окраску моему поведению и словам.

— Мы поговорим об этом позднее, — сказал Флетчер. — Прошу всех занять свои места. Давайте еще раз пройдем сцену убийства. А ты, — обратился он к Карлу-Ки, — не делай вид, будто тебя изрешетили пулями из пулемета. Он ранил тебя в плечо, а потом выстрелил в грудь. И не маши руками, как раздавленный жук. — Он повернулся к Стюарту. — А ты не забудь сказать: «Ки, ты осквернил мое ложе и должен умереть».

— Дом, конечно же, дом. Может быть, мы наконец продолжим.

Они еще два раз прошли эпизод убийства. Затем Флетчер решил отрепетировать сцену суда, на котором Терезу, принужденную давать свидетельские показания, буквально растерзали восемь известных адвокатов, нанятых Сиклсом. Но, чтобы не увеличивать состав исполнителей, защиту ограничили одним адвокатом, в роли которого выступал талантливый актер старшего поколения Брент Норис, известный своими работами в шекспировских пьесах. Он имел достаточно шумный успех на Бродвее, а теперь вернулся в Вашингтон погреться в лучах собственной славы. Остальные актеры следили, как Норис с профессиональным мастерством атаковал своими вопросами юную Терезу в исполнении Сюзен Тирни. Она постоянно путала текст и, казалось, была способна только заламывать руки и изображать комическое негодование.

— Господи, какой ужас, — перешептывались актеры. — Да, но посмотрите, как он с ней нянчится, а как поправляет Брента. Уж Си знает, что делает.

В финальной сцене происходила короткая встреча Сиклса с президентом Джеймсом Бьюкененом. Их тесная дружба ни для кого в Вашингтоне не была секретом. Президент пообещал Сиклсу сделать все от него зависящее, чтобы замять дело, и предложил деньги, дабы Сиклс мог покинуть город.

— Великолепно, потрясающе, — объявил Флетчер, когда сцена была сыграна. Он отвел в сторону исполнителя роли Бьюкенена, являвшегося церковным пастором, и сказал: — Возможно, вам будет лучше немного приглушить голос, ваше преподобие. Вы и ваш друг Сиклс одни в комнате, перед вами нет прихожан.

— Я только хотел, чтобы меня было слышно, — ответил священнослужитель.

— Вас будет слышно, поверьте мне, — пообещал Флетчер и объявил труппе: — На сегодня — все.

— Подвезти домой? — спросил Чип сестру.

— Нет, спасибо, мы договорились с Сеймуром пойти в кафе. У него есть друг, который может устроить меня в театр в Нью-Йорке.

«Так, значит, Сеймур расставил сеть», — подумал Чип. Он не в состоянии что-либо сделать, как не смог отец переубедить Сюзен не выбирать карьеру актрисы. Ему стало грустно. Вызывающее по отношению к отцу поведение Сюзен создавало в доме напряженную атмосферу.

— Пока, — попрощался Чип, — Сунь и я уезжаем.

— Джинни и Митч в баре «Булфелеро», — вступила в разговор Терри. — Я обещала там встретиться с ними.

— Не сегодня, милая. — Чип прижал ее к себе и поцеловал. — В другое время, крошка.

Чип и Сунь имели комнаты в особняке Тирни, занимавшем площадь в три акра на Потомак Палисадс. Апартаменты Чипа находились в крыле дома, в задней его части. Беньчонг жил в комнатах над гаражом, вмещавшем шесть машин. Помещение специально для него было переоборудовано.

Сюзен обитала в невзрачной квартирке на Четвертой улице рядом с эстакадой 1-395. Днем она работала помощницей антрепренера, который занимался организацией представлений с использованием магии и записью звуковых писем и поставлял стриптизерш для частных вечеров.

— Ты готов? — спросила Сюзен Флетчера, когда все разошлись.

— Придется изменить наши планы, — ответил он, стоя к ней спиной. — Женщина-демон должна приехать, чтобы обсудить бюджет.

— И когда ты узнал об этом? — спросила она.

— Сегодня утром.

— Но ведь ты сказал, что мы пойдем в кафе после репетиции.

— Да, помню. — Он обернулся. — Поезжай домой.

— А как насчет того разговора о Нью-Йорке?

— Завтра мы все обсудим, завтра. Я не могу отвязаться от Юрис. Ты прекрасно знаешь это и все понимаешь.

— Нет. Эта драконша — папочкина подружка. Ты же не можешь обидеть Полин Юрис, так, Сеймур?

— Прекрати, Сюзен. Тебе известно, что я ее не терплю, как и ты.

— Но я не стараюсь это скрывать. Мисс Юрис в курсе, что я о ней думаю. А как ты к ней относишься, она знает?

— Это не имеет значения. Послушай, извини, что наше свидание расстроилось. Завтра после репетиции мы все восполним, хорошо? Вот и договорились. — Он поцеловал ее в щеку.

Сюзен резко повернулась на каблуках и демонстративно вышла из зала, оставив режиссера, этого неудавшегося трагика, одиноко стоящим в неприятно режущем свете единственной лампы: неровности пола заставляли его тень терять четкость очертаний, делая ее ломкой.