Зеркало для Марины - Арслан Сирази

При первых же звуках девочка начинает съеживаться. Руками и ногами пытается подтянуться к кустам. Вжаться в землю. Когда мужчина подходит, девочка еще сильнее, наверное, до боли, тянет исцарапанные коленки к животу. Плачет.

Извиваясь, девочка кричала и билась телом о землю, видимо, зная уже, что будет дальше. Мужик все с тем же прищуром белесых глаз клонится к телу пленницы и накрывает собой полностью.

Ветер качнул ивы, задул сильнее. В ушах завсистело. Сквозь серо-зеленые пальцы ив проглянула синяя куртка, чернота парка и серое небо весенней Казани. Девочка с берега, только уже шестнадцатилетняя, держала меня за руку.

Когда мы сели на скамейку поблизости, она протянула сигарету. Я затягивался и в то же время крутил запястьями, пока не перестал ощущать боль в руках, привязанных к кустам – там, на берегу, сколько-то лет назад. Ее боль.

– Я наелась таблеток через год, – Вика (она представилась, пока тащила меня к лавке) втянула дым, а потом с силой и шелестом вытолкнула из-за щек. – Почти получилось. Клиническая смерть на четыре минуты. Потом меня вернули.

Девушка взглянула на меня, затянулась еще. Снова выдохнула сизым облаком.

– Через несколько дней поняла, что схожу с ума. Начала видеть. Чушь какую-то – так казалось. Однажды мама сидела рядом и заплакала. Я ее тронула. И увидела, что у нее есть мужчина – не отец.

– Рассказала кому-нибудь?

– Нет, – Вика смотрела прямо перед собой, – К тому времени привыкла молчать. Научилась.

Она ушла из дома. Бомжевала. Пару раз ее пытались изнасиловать, но «виденье» помогло. А потом встретила Джену.

– Кого?

– Джена, она так себя называет.

– Кто это?

– Та, что видит дальше нас с тобой. Дальше всех, наверное. Завтра я вас познакомлю.

Стемнело. Далекие круги фонарей рисовали силуэт Вики между черных стволов.

– Пора, – куртка зашуршала, – Завтра приходи на Булак.

Когда Вика назвала адрес, я не удивился. Правобулачная, 27. Адрес театра, где мы с Настей пытались вернуть нашу семью.

Здание смотрелось брошенным. По бокам от закрытых дверей лепились афиши. Верхняя половина одной отошла и дергалась на ветру. В мокрой бумаге пряталось название спектакля. На другой афише крупные красные буквы заявляли «Весна!» И в самом деле, подумал я, весна. Скрип тяжелой двери перекрыл шум города.

В холле пожилая вахтерша уставилась в переносной телевизорчик. Оторвавшись от экранных фигурок, на вопрос о «занятиях у Джены» показала куда-то в сторону от зрительного зала. Над незаметной, покрытой темно-синей краской дверью висела небольшая табличка.

ПОСТОРОННИМ НЕ ВХОДИТЬ!

А я – посторонний или нет? Дверь открылась на удивление легко. За ней изгибался длинный коридор. К стенам прислонялись куски декораций, желтели пачки афиш. Длинная вешалка с костюмами встречала не-посторонних старинными бордовыми сюртуками с желтыми лентами через плечо. Коридор тащил в себе несколько дверей и кончался лестницей. Вверх. Я глянул в темную дыру. Наверное, мне туда.

Ступени скрипели – тихо и нежно предавали идущего. Я представлял как это выглядит – вот из черного пола вылезает темноволосая голова, сверкает лицо, затем тело выходит из деревянной плоскости. Как из воды. Так оно, в сущности, и было. После прыжка (или падения – как угодно) я ощущал себя человеком, которые впервые выходит на берег незнакомой реки, не зная – сможет ли жить здесь, нужно ли это ему, и куда идти дальше.

На сцене полулежали люди. Взгляд выхватил девушку с длинными, растянутыми пальцами рук, седого короткостриженого мужчину моего возраста и женщину. Она походила на гигантскую лодку, что лежит кверху дном на берегу. Были еще силуэты, но внимание выловило только этих. Я поискал Вику из парка, но не увидел.

Я наполовину вынырнул из-под пола сцены. Ноги еще были там, в свете, а голова уже здесь, во тьме. Прислушался.

Женщина-лодка: Ты голой смогла бы выступать?

Девушка с длинными пальцами (комкает их в ладонях) : Нет. Не знаю. Нет, наверное.

Женщина-лодка: А как думаешь, манера игры изменилась бы, если б ты голой выступала?

Девушка (вскидывает пальцы) : Конечно!

Женщина-лодка: Ты знаешь, какой бы она стала?

Девушка: Наверное. Да, примерно знаю.

Женщина: Тогда ты это знание сейчас собери. И выступай. А мы будем воображать, что ты – голая, – женщина повернулась к седому мужчине, – Ты сможешь представить?

Седой мужчина: (неразборчиво бормочет)

Женщина: А ты попробуй. Как в мультике… Про львенка и черепаху. Представь, что ты спишь с открытыми глазами. Вот и представь, что она выступает голой. Давай, родная, играй.

Девушка встала с колен, из-за чего лицо оказалось выше круга света и пропало. Я подумал, что нужно обозначить себя сейчас, или ждать неизвестно сколько, пока воображаемо-голая девушка что-то сыграет.

– Добрый вечер, – слова показались мне чуть слышными. Я вытянул ноги из-под сцены и шагнул на деревянный помост.

Женщина повернулась ко мне всем телом. Киль лодки дал изгиб. Светло-бежевое платье пошло складками.

– Ты кто? – спросила она.

– Кирилл.

– Кирилл, ты зачем пришел?

– Мне сказали, что я вижу.

– Кто тебе такое сказал?

– Вика.

– Кто такая Вика, чтобы знать – видишь ты или нет?

И тут бредовый разговор. Вика (или галлюцинация с таким именем) завела меня куда-то. А я поверил, как сделал бы любой, отчаявшись в поисках. Неужели все это – очередной кирпичик в стене моего бреда? Камушек выпал под ноги и вновь показал нереальность происходящего.

– Что молчишь?

– Я… не знаю, что ответить.

– Ну ладно хоть признался. А то пришел такой уверенный, что можешь прерывать нас, – женщина, казалось, ослабила свое внимание. Только сейчас я ощутил, как трудно было выдерживать ее взгляд и вопросы. – Давай, иди сюда.

Женщина похлопала по синей подушке рядом с собой. Я слегка пригнулся и, собравшись, в несколько шагов одолел расстояние. Когда подходил, женщина разглядывала меня.

– Ты, когда идешь, зачем пригибаешься? – слова встретили меня в шаге от подушки. Я продолжил движение, сел.

– Просто как-то… Сцена… Зрители…

– Ммм, – протянула женщина. Рядом с ней было жарко, тело ее словно расплывалось от жаркого марева. – Ладно, Дашенька, играй.

В большой, брошенный в середину сцены круг света вошла девушка. Длинные тонкие пальцы сжимали металл флейты. Отражениями заскакали никелевые зайчики. Даша выдохнула. Губы мягко разжались и обхватили мундштук. Полились первые звуки.