Самые прекрасные сказки тысячи и одной ночи - Арника Эстерль

Возрадовался Али-Баба, услышав, что хитроумная служанка избавила его и всех домочадцев от смерти. Они решили тайно похоронить разбойников, а мулов по одному, по два водили продавать на базар. Все эти дни Марджана ловила каждый разговор, каждый пролетавший по городу слух, но никто ни словом не обмолвился о каком-то торговце маслом. И Али-Баба успокоился.

Но не таков был атаман разбойников. Он затаил злобу и решил во что бы то ни стало отомстить. Напялив на самые глаза тюрбан и наглухо запахнув просторный халат, атаман, неузнанный, потолкался на базаре. Но и он тоже, как и Марджана, ничего не услышал и не разузнал о мёртвых разбойниках. «Да, – подумал атаман, – умён же этот Али-Баба. Трудно будет подобраться к нему!»

И решил он действовать как змея – подползать не спеша и жалить наверняка. Прежде всего, переменив внешность, атаман открыл лавочку по соседству с магазином Али-Бабы и стал торговать товарами из разбойничьей пещеры – коврами, одеждой и украшениями. Вместо Али-Бабы теперь сидел в магазине его племянник, сын умершего Касима. И атаман, назвавшийся Хасаном, завёл дружбу с доверчивым юношей. Они часто вместе пили чай, лакомились медовой пахлавой и толковали о том о сём.

Юноша много рассказывал, как великодушен его дядя Али-Баба, как он заботится об их семье. Его новый друг Хасан восхищённо кивал головой и прицокивал языком и, наконец, заявил, что очень хотел бы познакомиться с таким замечательным человеком.

И настал день, когда племянник спросил у Али-Бабы, нельзя ли ему привести в дом своего нового друга?

– И как зовут твоего друга? – поинтересовался Али-Баба.

– Его имя Хасан, и он очень добр ко мне.

– Что ж, – согласился Али-Баба, – пусть этот достойный человек приходит в пятницу после молитвы.

И вот в час после пятничной молитвы племянник повёл Хасана по улице и остановился перед домом Али-Бабы. Коварный атаман разбойников сразу узнал этот дом и с радостью подумал, что день его мести настал. Он с холодной улыбкой пощупал кинжал, припрятанный на груди под халатом, и вошёл во двор следом за юным своим знакомцем.

Ничего не подозревавший Али-Баба, склонив голову и приложив руку к сердцу, приветствовал гостя.

– Друг моего родственника и мой друг, – сказал он. – Прошу вас, почтеннейший, войти и отведать еды. Марджана! – позвал он служанку, – пойди на кухню и приготовь угощение из всего лучшего, что есть в доме.

– Слушаю и повинуюсь, господин, – смиренно ответила Марджана.

Для начала перед гостем выставили блюда с орехами, миндалём, изюмом и гранатовыми зёрнами, поставили тонкогорлые кувшины с питьём. Но он ни к чему не притронулся. Тогда Али-Баба велел Марджане подавать горячий пилав и пиалы с чаем. Скромно не поднимая глаз на гостя, служанка выставила дымящееся блюдо и удалилась.

– Пусть исполнятся все твои желания, дорогой гость, – сказал Али-Баба. – От всей души прошу тебя отведать пилава из молодого барашка.

Но тот снова, вежливо поддерживая беседу, не взял в ладонь ни рисинки. Али-Баба решил, что не по вкусу ему стряпня Марджаны, и приказал ей принести розовый рахат-лукум, медовую пахлаву и всяческие шербеты.

Но когда почтенный Хасан не прикоснулся и к сладкому, Марджана заподозрила что-то неладное. «Гость не взял в рот ни щепотки, не сделал и глотка, – размышляла она. – А есть такой древний обычай – не есть и не пить в доме врага. Не задумал ли этот человек зла против хозяина?» Глянула она повнимательнее из-за занавески на незнакомца и вдруг узнала в нём атамана разбойников!

– Теперь я поняла, – сказала она сама себе. – Он пришёл в наш дом, чтобы убить хозяина и всех нас!

Не подавая вида, что обо всём догадалась, Марджана вынесла фрукты и вино, а потом испросила у хозяина позволения идти отдыхать вместе с помогавшим ей на кухне мальчиком-слугой Абдуллой. Мужчины остались одни и мирно сидели, покуривая кальяны. На самом деле атаман только этого и дожидался, чтобы расправиться сразу и с Али-Бабой, и с его племянником.

Но и Марджана времени не теряла. Она не пошла отдыхать, а быстро нарядилась танцовщицей. Теперь на ней были шёлковые струящиеся одежды, шальвары и атласные туфельки, на лицо накинута густая вуаль, а за расшитым поясом заткнут серебряный кинжал. Потом Марджана кликнула Абдуллу, наказав ему сопровождать её, пока она будет развлекать гостей. И неожиданно для всех она выпорхнула из-за занавески и завихрилась в быстром танце. Абдулла позвякивал тамбурином и бил по нему в такт танцу.

Али-Баба с удивлением глядел на танцовщицу, не узнавая в ней свою служанку и не понимая, откуда она появилась в его доме. А переодетый разбойник, не ожидавший такой помехи, даже позеленел от злости. Марджана, кружась в быстром танце, успевала внимательно следить за Хасаном из-под вуали. Острый глаз её подмечал даже малейшее движение злодея, который сидел, спрятав руку под халатом. И умная служанка догадалась, что на груди у него спрятан кинжал.

Тогда она выхватила из серебряных ножен свой кинжал, небольшой, но с тонким, как осиное жало, лезвием. Круг за кругом танцовщица приближалась к сидящим на высоких подушках мужчинам. Птицами летали ее гибкие руки, неуловимо сверкало острое лезвие кинжала. Не прекращая кружиться, Марджана выхватила из рук Абдуллы тамбурин и, держа его как поднос, пошла просить у зрителей плату за танец. Довольный Али-Баба кинул в тамбурин золотую монету, племянник пошарил в кармане и нашел серебряную монетку. Танцовщица приблизилась к гостю, и, когда тот опустил взгляд и стал искать кошелёк, она метнулась к нему и погрузила кинжал прямо в сердце. Атаман упал замертво.

Марджана откинула вуаль и гордо выпрямилась, держа в руке всё еще дымящийся от крови кинжал.

Испуганный Али-Баба вскочил на ноги и закричал:

– Что ты наделала, девушка! Принесла в дом мой беду, а мне погибель!

– Нет, господин мой, – ответила Марджана, – не погибель я тебе принесла, а спасение. Этот человек замыслил убить тебя. – И она распахнула халат заколотого ею Хасана, вытащив у него из-за пазухи большой кинжал.