Сияние любви - Тейлор Джонс

Монстр в последний раз откусил от кости, которую глодал, сделал еще один глоток кроваво-красного вина, а затем провел тыльной стороной ладони по жирным губам:

– Пошли за моей дочерью. Мы больше не будем мириться с ее неуступчивостью.

Миньон склонил в поклоне голову. На нем была просторная одежда цвета мокрой земли, перевязанная на тонкой талии веревкой.

Что, кстати, довольно удобно, благосклонный читатель. Почему даже священники могут одеваться так, чтобы было удобно, а нам, дамам, приходится носить эти отвратительные обтягивающие корсеты, перчатки до локтя, туфельки для танцев, которые выбирают в зависимости от того, как они подчеркивают шаг, а не от того, комфортно ли в них ноге. А если, не дай Бог, вы забудете свой наряд дома, отправившись в Лондон, что тогда? Вам придется принарядиться в платье, более похожее на развевающийся на ветру парус, а потом ходить недовольной, надеясь, что никто этого не заметит. Нам следует носить тоги, как это делали древние. Мужчины, женщины, дети, даже генералы – все ходили в тогах.

Кстати говоря, благосклонный читатель, совершенно точно известно, что чем выше звание мужчины в армии, тем более невыносимым он становится. Говоря об этом, я основываюсь на собственном опыте. Хотя он и кажется очароватсльным, хариcматичным, красивым на первый взгляд, уже со второго вы увидите, что он совсем не...

Нахмурившись, Генриетта зачеркнула еще не высохшую строчку. После секундного колебания она смяла ненаписанную страницу. Издателя журнала «Барклиз ледиз мэгэзин» навряд ли заинтересует то, чем недовольна миссис Неттл.

Генриетта положила остальные листы в ящик стола и заперла его. Было уже поздно. Часы показывали далеко за полночь. Нужно хоть немного поспать. Сняв очки, Генриетта пересекла комнату и подошла к ночному столику.

Тетя Филиппа отвела ей лучшую спальню в передней половине дома. Стены комнаты были отделаны бледно-голубым Дамаском, потолок украшали розетки и завитки из лепнины, а на полу красовался роскошный ковер, расшитый желтыми и синими цветами. Из окон спальни открывался прекрасный вид на парк.

Неожиданно внизу послышался стук копыт по брусчатке, затем он смолк. Вероятно, лошадь остановилась перед самым домом. Боже! Кому это взбрело в голову явиться с визитом в такой час? Генриетта подбежала к окну и услышала, как кто-то начал яростно колотить в парадную дверь.

Кровь застыла у нее в жилах. На крыльце стояли двое мужчин. В темноте она с трудом могла различить их силуэты. Один был крупный и плотный, второй – высокий и худой. Монстр и его Миньон разыскали ее.

– Ты когда-нибудь слышал о мисс Перселл, Уэсли? – спросил Брендан, усаживаясь в зеленое кожаное кресло.

– А?.. – очнулся Уэсли и откинул смятый выпуск «Таймc» на пол.

– Мисс Генриетта Перселл, – повторил Брендан и отпил виски из своего бокала. – Золотистые волосы, зеленые глаза... Довольно независимая манера общения.

Уэсли удивленно посмотрел на друга:

– Бог мой, Кйнкейд. В этом клубе давно не говорили о женщинах. Что с тобой стряслось?

Брендан рассмеялся:

– Любопытство и ничего более. Я еще не скоро покину ряды холостяков.

– Хм... Перселл, Перселл... – сосредоточенно нахмурился Уэсли Тидфил. Он был давним другом Брендана. За последние семь лете ним произошли разительные перемены: из беспечного светского фата Уэсли превратился в лысеющего и толстого барона. Он погладил свой пухлый подбородок. – Ах да, сквайр Перселл из Йоркшира. Подлый мелкий выскочка с толстым кошельком... Должно быть, это его дочь. Начинаю вспоминать. Помешана на чтении, но довольно миленькая, с веснушками на носу.

– Это она. Кажется, у нее еще страсть к одежде, которая на несколько размеров больше ее.

Уэсли недоуменно спросил:

– Что?

Брендан отмахнулся от него и сделал ещё один глоток писки.

– Похоже, она непростая штучка.

Из клуба Брендан прошелся до офисов Гроппера и Гринбрайера, своих поверенных. Пора было наконец узнать, зачем его вызвали из Индии.

В конторе его провели в маленькую, заставленную книжными шкафами комнату.

– А, капитан Кинкейд! Наконец-то мы встретились! – воскликнул при виде него мистер Гринбрайер, небольшого роста человечек. Его рукопожатие тем не менее оказалось довольно крепким. – Прошу вас, садитесь,

Брендан сел в кресло напротив стола поверенного и закинул ногу на ногу.

– Что вы хотели для меня сделать, сэр? – Он не желал ничего чувствовать. Это была просто деловая встреча, и ничего более.

Гринбрайер постучал пальцами по столу.

– Ваше дело крайне необычно, капитан Кйнкейд. – Брендан удивленно приподнял брови.

– Вы же не вызвали меня из Калькутты только ради того, чтобы сказать, что я лишен наследства?

– О Боже, нет. Напротив, вас вызвали домой, потому что вам досталось все.

Брендан замер на мгновение, подумав, что просто ослышался.

– Прошу прощения. Вы не могли бы повторить? – попросил он.

– Возможно, вы унаследовали все имущество вашего старшего брата. Замок, деньги, титул – все. В конце концов, единственный второй наследник – это ваш племянник, молодой Хорас Даутрайт-четвертый.

– Но ведь Даутрайт – наследник по закону. Я же всего-навсего незаконнорожденный сын. – Брендан почувствовал во рту знакомую горечь. – Я знаю, что это секрет для всех, кроме ближайших родственников, но уж вы-то должны знать. – Он постарался не выдать голосом волнения. Это не было его любимой темой для разговоров, но сейчас следовало об этом сказать.

– Да, я знаю. Ваш сводный брат рассказал мне об этом. Но на бумагах факт вашего незаконного рождения прописан совсем не четко. Совсем не четко. Многие незаконнорожденные сыновья наследовали титул только потому, что семья тщательно скрывала тайну их рождения.

Это было правдой. Уилл однажды рассказал Брендану, что их отец вскоре после того как он принес младенца Брендана в дом, выгнал из дома деревенского священника, пришедшего к ним с визитом. Тому хватило смелости обвинить отца в грехе прелюбодеяния, поскольку в деревне ходили слухи о том, что граф влюбился в дочь сапожника. Эта юная леди слегла с родовой горячкой за несколько дней до того, как Брендан появился в доме графа. Отец вышвырнул священника из дома и кричал ему вслед: «Только попробуй еще раз назвать моего сына незаконнорожденным!» С тех пор священник больше не нарушал покоя семьи.

Перед мысленным взором Брендана возник образ сестры, и он, вздохнув, сказал:

– Пейшенс вряд ли позволит оставить все как есть. Она будет драться до последней капли крови, охраняя права своего сына. Уверяю вас.

Поверенный загадочно улыбнулся: