Исключительно твой - Юлия Резник

по просьбе Афины? — пытаюсь осторожно прояснить ситуацию. Паркуюсь на небольшом пятачке у магазина.

— Угу. Она в этом интернате росла, ну и вот… Хочет защитить.

— А нам несложно, — подхватывает другая девчонка. — Ритка, ты куда это?

— За винишком, — усмехается Вета, глядя в спину приятельнице. — Куда ж еще?

— Афина строго-настрого запретила бухать в лагере!

— Вот пусть и не бухает. А я от скуки скоро помру.

— Допросишься ты! Вышвырнут тебя.

— Невелика потеря. Много мне радости в этой глуши куковать.

— Так какого черта приехала? Сидела бы дома.

Рита на последнее замечание никак не реагирует. Только выставляет перед собой фак. Я морщусь. Вот вроде и живу я в этой культуре с рождения, а все равно она мне как будто чужда. Разве женщина может вести себя так?

Беру тележку. Иду между неказистых витрин. Даже вспомнить не могу, когда я вот так лично сам что-нибудь покупал. Придирчиво изучаю этикетки. Срок годности и состав. Из всего этого я могу приготовить разве что мясо. Кладу в тележку несколько лотков с курятиной. Девки покупают что-то свое, не упуская возможности при случае состроить мне глазки.

— А ты ж нам составишь компанию?

— Посмотрим.

— Вечером веселей. Жара не такая, можно искупаться, потанцевать.

Бурчу что-то невнятное. Расплачиваюсь за покупки. Забиваем багажник. Всю дорогу до лагеря девчонки напропалую со мной флиртуют. Я вяло отмахиваюсь. От стоянки до полевой кухни идти прилично. Делать нечего. Вызываюсь помочь девчонкам донести сумки.

— Марат, а ты вечером свободен?

— Как сказать, — ухожу от ответа.

— А пойдем купаться? Голышом. Я так ненавижу все эти купальники. Но сама из-за местных боюсь. Мало ли что у них на уме.

Девки хихикают. Закатывают глаза. Намек весьма и весьма непрозрачный.

— А то, что здесь детей тьма, тебя не смущает, Никитина? — доносится глубокий, отзывающийся лаской в животе голос.

— Ой, Афин, а мы тебя не заметили.

— Я так и поняла, — усмехается та. Нечитаемый взгляд соскальзывает на мою руку, за которую прочно вцепилась девчонка. Оуч… Я машинально стряхиваю чужую загребущую лапку. Бутылки в пакете звякают. Афина недобро сощуривается.

— Надеюсь, это лимонад.

— А если нет? — выступает вперед Рита.

— А если нет, то тот, кто это приобрел, забирает свое барахло и валит отсюда на все четыре стороны.

— Это благодарность за то, что мы пришли тебе на помощь?! — рычит девица, наступая. — Да если бы не мы, здесь бы все с землею сравняли!

— Вы помогли не мне. А детям. И не за просто так, — цедит Афина. — Вы с ней заодно? — оборачивается к остальным девочкам.

— Нет. Мы говорили, что алкоголь покупать не надо. Но кто нас послушал?

Взгляд Афины скользит дальше мимо меня. Будто я — вообще пустое место.

— Я только помог донести, — замечаю тихо, и улыбка помимо воли касается моих губ. Афина в ярости — это что-то. У меня слабеют коленки. У меня кружится голова. У меня такой стояк, что сдохнуть просто. — Не могу разрешить женщине таскать тяжести, даже контрабанду.

— Блин, ты такой классный! — стонут девицы. Афина громко фыркает.

— Не злись, — подхожу к ней, опускаюсь на корточки. — Это тебе.

Афина недоверчиво заглядывает в пакет.

— Курица? — удивленно хлопает глазами.

— Угу. Разве я не добытчик? — улыбаюсь. Ну, пожалуйста, пожалуйста, давай уже, выдыхай. Не нужны мне эти малолетки и даром. Ты же умная девочка…

— Э-э-э… Еще какой. Спасибо, что она, по крайней мере, по частям и без перьев. Теперь, видимо, предполагается, что я должна ее приготовить?

— Готовка — женское дело, — пожимаю плечами.

— Т-ш-ш!

— Что?

— Ты здесь со своим махровым сексизмом потише. Девчонки-то у меня в основном феминистических взглядов. Рассоришься, никто больше не позовет купаться.

— Ревнуешь? — касаюсь ее подбородка пальцами. Фиксирую взгляд своим.

— П-ф-ф-ф. Было бы к кому.

— Ты права. Не к кому совершенно. Я исключительно твой.

Афина потрясенно моргает. Несколько раз открывает и закрывает рот, да так и не находится с ответом. Касаюсь ее губ своими, девчонки, которым хватило ума отойти, улюлюкают.

— Ты что делаешь? — накрывает губы пальчиками.

— Целую. Нельзя?

— Не слишком ли поздно ты спрашиваешь? — хмурит соболиные брови.

— Тебе не понравилось?

— Хм…

— Не распробовала? — улыбаюсь и наклоняюсь снова, но наталкиваюсь на блок.

— Перестань, — твердо. — Я не заинтересована в интрижке.

— Я тоже, — усмехаюсь, целую ее в лоб и, подхватив злосчастную курицу, иду к полевой кухне.

ГЛАВА 4

Афина

— Ну и чего ты крутишь носом, Алфеева? Ну, прелесть ведь, а не мужик! Культурный, обходительный. Настоящий джентльмен. А как на тебя смотрит! — вздыхает сидящая в тени деревьев Сергеевна.

— Вот-вот! И нам он тоже понравился, — улыбается самая добродушная и неиспорченная из понаехавших девчонок. Леся.

— Смотри, а то уведем, — добавляет Милана, смеясь. Хмурюсь, хотя, казалось бы, какое мне дело до пустой болтовни девчонок? У них вообще язык без костей, а я барышня ученая жизнью, степенная. Развести меня на эмоции не получится, как ни старайся.

— Да, пожалуйста, — отмахиваюсь.

— Но-но, ты тут мне с барского плеча мужиками не раскидывайся, — тычет Сергеевна в бок.

— Да не светит мне с ним ничего!

— Почему это?

И правда? Хороший вопрос.

— Во-первых, я его совсем не знаю, во-вторых… — «во-вторых» даже моя богатая фантазия сгенерировать не в силах. Говорю себе, что и первого вполне достаточно, а сама невольно кошусь на Марата, который раздобыл где-то решетку для барбекю и теперь чистит овощи.

— А я, пожалуй, пойду, развею скуку, — кошкой потягивается Рита. Ее куцый топик задирается, обнажая поджарый живот. Она явно пытается меня спровоцировать, но ничего у нее не выйдет.

— Делай что хочешь. Только пакет с выпивкой оставь, — вытягиваю перед собой руку и с намеком шевелю пальцами.

— Подумаешь, — оскаливается стервоза и вместо того, чтобы отдать пакет мне, бросает его под ноги. — Там такой мужик, что голова и без винчика кругом.

Я вцепляюсь пальцами в деревяный шезлонг. Эх… Закурить бы. Мужик и впрямь хорош, кто ж спорит? Он откликается во мне, а этого так давно не случалось, что я уже и забыла, как оно порою бывает. Вот, что значит — традиционное воспитание. От наших мужчин настолько деликатного обхождения и внимания к себе ни за что не дождешься, а тут — конец света просто. Чувствуешь себя королевой.

— Бедовая девка, — качает головой Сергеевна, глядя вслед удаляющейся Ритке. — Найдет ведь себе на задницу приключений! И что тогда?

— Надо ее убирать отсюда. Нам проблемы не нужны. Как и скандал вокруг лагеря. Уж эти… — киваю в сторону брошенной техники, что темнеет чуть дальше по берегу, — не упустят случая выкрутить его себе