Как быть плохой - Лорен Миракл

– Ты не любишь смотреть футбол? – поморщился он.

– Люблю – но когда играют профессионалы. Вот если бы ты пригласил меня на какой-нибудь матч Кубка нации, я бы пошла не раздумывая. А смотреть, как играет какая-то школьная команда…

– Вот как? – вскинул он бровь, явно заигрывая со мной.

– Честно говоря, – призналась я, – мой брат Тулли одно время играл в нашей школьной команде. Сначала я ходила болеть за него, но его команда вечно проигрывала. Смотреть на такую скукотищу… Впрочем, это было еще до того, как тренером команды стал этот Рамирес или как его там… С ним они все-таки начали играть пристойнее. Но, может быть, сходим лучше в кино?

Брэди рассмеялся. Собственно, именно тогда я в первый раз обратила внимание, какая у него улыбка чуть не во все лицо и какой заливистый смех. И что особенно приятно – причиной этой улыбки была я. Мне захотелось становиться причиной его улыбки каждый день, снова и снова…

– Ну что ж, – согласился он, – в кино так в кино!

Но прежде чем я успела решить, на какой фильм мы пойдем, он вдруг наклонился ко мне и поцеловал – в шею, но с таким видом, словно метил в щеку, но промахнулся. И снова рассмеялся – этот смех я сочла знаком того, что явно понравилась этому Брэди, а он понравился мне.

Точнее, мы не просто понравились друг другу. Это был знак чего-то гораздо большего. Настоящей любви.

Разумеется, я принимаю предложение Джесси поехать в Майами. И когда я приеду туда, я заставлю Брэди вспомнить то, что́ он умудрился забыть всего за пару недель. Уверена, что на самом деле он все-таки не забыл, не мог этого забыть.

Тем не менее, я не собираюсь расспрашивать его, почему все эти дни он не звонил мне. Я знаю, что любая попытка выяснить это однозначно поставит на наших отношениях большой жирный крест. Это я поняла из наблюдений за своими братьями. Ни Стив, ни Джо-младший, ни Тулли, ни Джей, ни Пенн никогда не были обделены вниманием со стороны прекрасного пола. В нашем доме всегда ошивались девчонки – сколько их было всего, ума ни приложу, давно уже сбилась со счета. Но стоило какой-нибудь подружке любого из моих братьев задать ему вопрос «Почему ты так давно не звонишь мне?» – будьте уверены, брат почти мгновенно охладевал к ней.

И в самом деле, какой иной реакции здесь можно ожидать? Если кому-нибудь из моих братьев звонила очередная подружка, а к телефону подходила я, то на ее вопрос: «Ты случайно не знаешь, почему Стив» – или Джо, или Тулли… – «так давно мне не звонит?» я неизменно отвечала: «Не звонит – значит, не хочет тебе звонить, неужели не понятно?».

– Но ведь он обещал мне позвонить! – обиженно отвечала девица. – Передай ему, пожалуйста, что звонила Роззи и спрашивала, почему он не звонит.

– Я тебе уже все сказала, – говорила я. – Если ты до сих пор не поняла, то это твои проблемы.

Потом я писала брату записку большими буквами: «Твоя Роззи опять разыскивала тебя. Объясни, наконец, этой дурочке раз и навсегда, чтобы больше не звонила и не надоедала мне!» – и прикрепляла эту записку к холодильнику. После этого я могла быть уверена на сто процентов, что эта девица больше ни разу не покажется в нашем доме и не станет докучать мне своими дурацкими звонками. Неважно, чья это была подружка – Стива, Джо-младшего, Тулли, Джея или Пенна. В принципе, я могла бы даже и не писать этой записки – мой брат все равно очень скоро расстался бы с этой девицей. Нравится вам это или нет, но такова жизнь – мужчины не любят, когда женщины предъявляют к ним претензии, будь это претензии по поводу того, что он не звонит ей, или какие-нибудь еще. Мужчины любят, когда женщины лишь восхищаются ими и поддакивают каждому их слову. А поскольку, как я уже сказала, ни у одного из моих братьев от девчонок никогда отбоя не было, расстаться с какой-нибудь занудой не представляло для них трагедии – какие проблемы, другую найдем… А эта Роззи, или как ее там, пусть делает что угодно: строит замок из коралловых глыб, поверяет свою грусть-тоску тайному девичьему дневнику, плачется по телефону какой-нибудь другой такой же Роззи о том, какие подлые твари все эти мужики, или забрасывает моего брата открытками в форме сердечек… Брат все равно не станет читать этих открыток. Вынет из почтового ящика и тут же о них забудет. Бросит где-нибудь на кухне, не заботясь о том, что любой может найти и прочитать их.

Мужчины не любят розовые девичьи сопли. Парням нравятся девчонки, которые сидят рядом с ними и смотрят футбол, а не щебечут о том, какую классную обновку они купили сегодня в магазине; а если парень приглашает их в ресторан, едят все, чем он ни угостит их, а не капризничают: «этого не люблю, того не хочу…».

Впрочем, что-то я слишком задумалась. Джесси ждет от меня ответа, поеду или нет я с ней в Майами, и, кажется, уже начинает нервничать – а глядя на нее, начинаю нервничать и я.

Я чувствую, что мои переживания из-за того, что Брэди не звонит мне, наверняка огорчают и Джесси – как вижу, что Джесси явно злится на меня за то, что этими переживаниями я поделилась в первую очередь не с ней, а с Мэл. Впрочем, я и сама не знаю, почему столько дней держала это в душе – и в конце концов поделилась не с лучшей подругой, а с какой-то задавакой, с которой знакома без году неделя.

Ребята из школьной футбольной команды и девчонки-болельщицы считают меня и Брэди просто идеальной парой. Для них мы, пожалуй, даже не существуем отдельно друг от друга – где Брэди, там и Викс, а где Викс, там и Брэди. На Хеллоуин Брэди нарядился Суперменом, а я подружкой Супермена – Лоис Лейн. Перед ребятами я часто появлялась в старенькой футболке, ранее принадлежавшей Брэди. Короче, мы говорим «Брэди» – подразумеваем «Викс», говорим «Викс» – подразумеваем «Брэди»…

Мне не хочется рассказывать всей этой футбольной тусовке, что Брэди перестал звонить мне. Мне не хочется, чтобы они меня жалели – потому что жалеть меня они будут скорее на словах, чем на самом деле, ибо, как я уже сказала, для этих людей я не существую отдельно от Брэди. Как ни дружна я с ними, Брэди для них – лучший футболист в нашей школьной команде, а я – всего лишь его девушка. А вот с Джесси и Мэл я могу этим поделиться. Для них я существую отдельно от Брэди.

Конечно же, в первую очередь мне следовало бы поделиться с Джесси, а не с Мэл. С Джесси мы давно близки – а с тех пор, как стали вместе работать в «Вафельном Доме», сдружились еще больше. К тому же, Джесси, хотя она и довольно-таки компанейская девчонка, в эту футбольную тусовку не входит, и для нее я в первую очередь ее лучшая подруга, а не подружка лучшего в школе футболиста. Для Джесси я – подруга, которая способна терпеливо ждать, пока она целый час выбирает себе губную помаду в магазине, или сидеть рядом на диване и безропотно смотреть вместе с ней зануднейшие христианские передачи по телевизору, которые Джесси почему-то обожает, хотя меня, признаться, от них тошнит. Или, опять же, я для нее – подружка, которая не станет ругать ее за то, что из пакетика со смесью разных орешков она выбирает только свои любимые – кешью. Джесси также ценит меня за умение придумывать остроумные, по ее мнению, вопросы типа «Ваше любимое слово?» или «Ваш самый нелюбимый звук?», которые она записывает на цветных бумажках и развешивает повсюду в комнатах для персонала в «Вафельном Доме». Джесси считает, что подобный юмор помогает людям расслабиться. Или за то, что, заскочив во время перерыва в ближайший магазин, я никогда не забываю купить ее любимое мороженое с жареным миндалем. Но, пожалуй, больше всего Джесси любит меня за то, что я готова терпеть ее чокнутую мамашу, помешанную на собаках. Когда мы с Джесси и с ее мамой ходим в ресторан, я, умело делая вид, что мне безумно интересно, задаю этой дамочке вопросы типа: «Миссис Фикс, а что сейчас с этим несчастным питбулем, о котором вы рассказывали в прошлый раз?». И миссис Фикс начинает подробный рассказ на целый час, а то и на два, а я сижу и внимательно слушаю.