Охотницы за привидениями - Татьяна Полякова

Но нашему намерению культурно провести досуг не суждено былосбыться. Не успели мы пройти и сотню метров, как из-за угла дома вывернулмужчина в ветровке, задел плечом идущего с краю Сашку, извинился и торопливозашагал прочь. Казалось бы, пустяковый инцидент исчерпал себя на этом, но Сашкавдруг повел себя неадекватно: замер посреди тротуара, морща лоб, обернулся, имы обернулись вслед за ним. Парень в ветровке к тому моменту испарился,наверное, исчез в ближайшей подворотне. Сашка продолжал стоять на месте, таращаглаза, а мы недоумевали, отчего его так разбирает.

— Вот что, — заявил он, — вы идите, а я васдогоню.

— Куда идти? — не поняла Женька.

— Прямо. Кафешка вон там, вывеску видите? Ямигом. — И Сашка бросился в подворотню, куда, должно быть, свернул парень.

— Ну и что? — спросила Женька, хмуро глядя наменя.

— Откуда я знаю? Может, он в туалет захотел?

— Может, — пожала плечами подружка. — Идем,что ли?

Но вместо того чтобы отправиться в кафе, мы продолжалистоять на месте.

Прошло минут пять, так что, если Сашка покинул нас по нужде,пора ему было бы вернуться. Выходило: либо нужда у него большая, либо вовсе неза тем он в подворотню бросился. А зачем тогда? Мы переглянулись и, резвопотрусили в том направлении и через минуту опасливо заглядывали в эту самуюподворотню. Ничего особенного. Нормальная подворотня в лучших питерскихтрадициях, мрачная, пахнущая туалетом. Дальше — двор-колодец с еще однойподворотней, скорее всего двор был проходным. В подворотне горела подслеповатаялампочка.

— Сашка, — громко позвала Женька, и он немедленнооткликнулся:

— Здесь я. — И вскоре предстал нашим очам,почему-то пошатываясь и держась за голову. То, что Сашку мотало, меня неудивило, и голова у него вполне могла трещать, потому что было с чего, но тутон приблизился, и мы дружно ахнули: из-под Сашкиной ладони на лоб стекалкровавый ручеек.

— Ты башкой, что ли, треснулся? — пролепеталаЖенька, а Сашка сказал:

— Анфиса, дай мобильник.

Я торопливо протянула телефон, он набрал номер, чертыхнулся,потому что про код забыл, как недавно Женька, и, исправляя свою ошибку,торопливо заговорил:

— Значит, так, девчонки, шагайте на вокзал, потому чтолучше вам в это дело не лезть, пользы никакой, а неприятностей может бытьсколько угодно.

— Что? — пискнула я, но Сашка в этот моментзаговорил по телефону:

— Серега, это Лукьянов, да я, я… Слушай, сегодняориентировка пришла, этот, как его… из тюрьмы сбежал, рожа его прямо напротивтвоего места… ну… так я его сейчас в трех шагах от отделения встретил… Непривиделось, точно он. По башке мне дал, гад. И вовсе нет… да я серьезно. Чтоты дурака валяешь, — заорал Сашка, а мы от неожиданности подпрыгнули. —Посылай ребят, пусть район перекроют. Как машин нет, была же машина… вот черт…— Сашка сунул мне в руку телефон и потрусил в сторону родного отделения, а мыпродолжали хлопать глазами, потом кинулись за ним, но Сашка, обернувшись,махнул свободной рукой и рявкнул: — Уезжайте, вас здесь только не хватало…

Мы замерли как по команде, а потом побежали в другуюсторону, и тут точно назло дождь полил как из ведра, мы добежали до конца улицыи юркнули в очередную подворотню.

— Ты чего-нибудь поняла? — спросила Женька.

— Поняла. У меня машину угнали, — проблеяла я.

— С машиной все ясно, тачка твоя накрылась, а вместе сней мои шмотки.

— И мои.

— А я что, спорю? Этот тип в ветровке — опасныйпреступник, сбежал из тюрьмы. Сашка его как-то умудрился узнать и теперьпобежал ловить.

— Лучше б он мою машину искал.

— Да послушай ты, дурища, Сашка поступил исключительноблагородно, не стал нас во все это дерьмо впутывать.

— Чего нас впутывать, я, кроме ветровки, ничего невидела, да и то не разобрала: то ли серая, то ли синяя… А Сашка твойопохмеляться побежал, — зло ответила я.

— Тоже не грех. Но я сейчас не об этом, Сашка смылся, абеглый каторжник, который ему по башке съездил, где-то здесь бродит.

Точно в ответ на ее слова за нашими спинами раздались шаги,но через мгновение стихли. Мы вцепились в локти друг другу и застучали зубами,вглядываясь в полумрак подворотни. Однако очень скоро я отпустила Женькинлокоть. Двор впереди выглядел вполне безопасно.

— Идем, — сказала я решительно. — Дворпроходной, выйдем на соседнюю улицу и напрямую к вокзалу. — И зашагала, недожидаясь Женькиных возражений.

Стук каблуков весело отдавался под сводами, Женькаприпустилась за мной, и через минуту мы вошли во двор, где одиноко стояластаренькая «копейка» рядом с деревянным ящиком неизвестного назначения. В этотмомент хлопнула дверь подъезда, и оттуда показался молодой человек в кожанойкуртке, щелкнул зонтом и направился к «копейке».

— Эй, красивые, вы чего под дождем мокнете? —спросил он.

Парень улыбался и посматривал на нас с интересом, физиономияего выглядела добродушной и очень симпатичной. Ко всему прочему парень былблондин, а Женька с ума сходит по блондинам, оттого она мгновенно превратиласьиз мокрой курицы в принцессу в изгнании и певуче ответила:

— Мы к вам издалека приехали, а про зонты забыли. Внашем родном городе сегодня двадцать восемь тепла и без осадков.

— Без осадков это здорово, но не про нас. — Оноткрыл машину и предложил: — Садитесь, подвезу, что ж дорогим гостям понапраснумокнуть.

Женька бросилась к «Жигулям», и мне ничего не оставалосьделать, как последовать ее примеру. Одной ногой я уже была в кабине, когдаобратила внимание на деревянный ящик, точнее не на ящик, а на мужской ботинок,который нахально торчал из-за него.

— Там кто-то есть, — вытягивая шею, сказала я.

— Где? — нахмурилась Женька.

— За ящиком.

Парень удивленно поднял брови и переспросил:

— За ящиком?

— Да. Ботинок, мужской.

— Зачем тебе ботинок? — разозлилась Женька, а я неудержалась и рявкнула:

— Понадобился. — И сделала пару шагов в сторону ящика.Парень присоединился ко мне, а вслед за ним и Женька, и вскоре очам нашимпредстало довольно странное зрелище: мужчина лет пятидесяти лежал на асфальтемежду ящиком и стеной дома, руки сложены на груди, голова запрокинута.