Последний дракон - Йон Колфер

– Да я ваще платить за нюхло не должен, – продолжил он, – со всем дерьмом, которое я кручу для тебя вверх по реке. Но тут вдруг оказался весь такой в настроении, ну, знаешь, так что полез в собственный карман за кровными. И что делает этот мудила? Продает мне подставу. Мне! Гребаному коксоштурману.

– В этом ты прав, – согласился Хук и даже слегонца так скривил рот, как будто действительно принимал в расчет довод Карнахана. – Но, видишь ли, пацан приходился Айвори племянником. Пытался проявить себя. Даже не должен был стоять на том углу. Юный Винсент, по идее, должен был грызть гранит науки.

А это – куча сведений, причем конкретных, будто Хук узнал их из первых уст.

– А… Айвори. С-сраный Айвори? – начал заикаться Карнахан. – Я даже не знал. Откуда мне знать-то, констебль? Айвори?! Какой-то итальянский щенок на углу толкал детскую присыпку для задниц, насколько мне было известно. Но у меня-то есть малость заслуг перед Айвори, правда?

Пальцы Хука стиснули плечо Карнахана.

– Бля, пацан. Ты все свои заслуги уже слил, и половину моих за компанию.

Пшик еще даже не особо вышел из детского возраста, но тем не менее смекнул, к чему идет дело. Это существенный перебор компромата. С такими сведениями на лоботомию побежишь первым в очереди, чтобы уж наверняка свидетельствовать не пришлось.

– Я штурман, констебль, – сказал Уиллард. – Никто не сможет ходить по болотам как я. С тех самых пор, как мы открыли канал, я не продолбал ни единого груза. Ни сраного грамма.

– Это правда, сынок, – признал Хук с искренней грустью на лице. – Так что ты смешал планы и мне, ведь теперь придется обучать замену.

У Карнахана в загашнике нашелся еще один аргумент.

– Но у нас же планы, Ридженс. Мы партнеры.

Ридженс вдохнул.

– Были, верно. Пока ты не похерил племянничка Айвори. Я еще не готов к войне. Мои планы пока не прошли проверку на прочность.

Сцену окутала тонкая дымка реальности, и Карнахана оставила всякая надежда. Он осел в объятьях Хука, словно проткнутый надувной человечек, в один момент показалось, что не подпирай его констебль, контрабандист и в самом деле рухнет.

– Ну, соберись, сынок, – произнес Ридженс. – Заказал музыку – плати музыканту, – тут он просвистел несколько нот военного марша. – Уловил, сынок? В твоем личном случае музыкант – я.

На распластавшегося в болотной грязи, пока раки и еще бог весть что пощипывали его за шнурки, Пшика снизошло озарение. Момент этот не имел отношения к Богу – на Бога и его ребяток у Пшика точно не хватало времени. Нет, снизошедшее на него откровение было физическим, заставив осознать собственную бренность. Мальчишка был не дурак. Он знал в теории, что где-то в далеком будущем умрет. Но для Пшика, как и для большинства детей, это – теория. А еще Пшик почти верил, что к тому времени, когда настанет его час, ученые уже успеют уладить все эти заморочки со смертью.

Но прямо сейчас, на берегах топкого байу, под серебряником луны, что бросала свет на ходячего покойника и того, кто сейчас его убьет, Пшик ощутил, как прямо перед ним разверзся зияющий вакуум собственной смертности. И с полной уверенностью осознал, что, если он себя выдаст, Ридженс Хук прикончит его и не поморщится.

– Ай, ну констебль, – заговорил Карнахан, – мы партнеры, разве нет? Ну что-нибудь точно можно придумать.

– А вот ни хрена, – отозвался Ридженс Хук и сдвинул набекрень фуражку, как славный парень. – А теперь слушай. Там в Пети-Бато одинокая мамаша ждет не дождется, когда я ей ноги раздвину, так что пора мне тут кончать. Ты ж понимаешь, да?

Карнахан вздохнул, не то чтобы соглашаясь с Хуком относительно собственной судьбы.

– Н-да, пожалуй. Так и будешь гоняться за хвостом, а, констебль?

– Именно, сынок, – отозвался Хук и вытащил руку из кармана ветровки; две костяшки скрылись за крестовиной. Ридженс выкинул большим пальцем лезвие с крюком и ударил Карнахана ниже ребер. Нож для свежевания вспорол плоть буквой W.

Уиллард немного дернулся.

– Не по-товарищески, констебль. Ты что, меня убил?

Хук вытер нож о рубашку Карнахана.

– Агась, сынок. Именно. Соболезную.

И небрежно его толкнул, словно вышвырнул за двери клуба.

Уиллард Карнахан рухнул в байу, и вязкая пелена приняла его, едва хлюпнув. Рана была столь огромна, что внутренности вывалились наружу, и донные рыбы почти мгновенно ринулись растаскивать нежданный щедрый дар из кровавого месива. Сил вовсе не осталось, и все, что Уилларду удавалось – это злобно коситься на камыши, хватая раззявленным ртом в равной пропорции воздух и грязь. Для Карнахана жизнь замедлилась на треть, и все, что ему хотелось, оказалось невыполнимо. Наблюдать, как мир постепенно становится все дальше – вот и все, что он мог.

– Эй, сынок, – позвал Ридженс Хук, – болото забирает тебя в свое лоно. Справедливо, а?

Если бы Ридженс развернулся прежде, чем отпустить финальную шпильку, он бы, наверное, не заметил шевеление в камышах. Да и вообще, ничего страшного. В такой глуши много чего может шевелиться. Тем не менее, обычно никто из этого «много чего» не брякает что-то из серии «господи бля боже», которое донеслось, Хук был уверен, откуда-то из флоры. И, даже если б он только что не совершил убийства, столь дотошный человек, как констебль Ридженс Хук, должен был выяснить, кто же там заигрывает со второй заповедью.

А случилось следующее: Карнахан проплыл мимо осевшего причала и поравнялся с юным Пшиком, который уже давным-давно оставил мысли о шантаже и жалел лишь, что нет красных туфель, чтобы стукнуть каблуками и свалить. У бедняги Уилларда на лице застыло выражение где-то между «я в жопе» и «мертв», подчеркнутое бледностью, которая ясно давала понять, что его краткое путешествие от одного к другому скоро подойдет к концу.

Пшик вдруг поймал себя на том, что не сводит глаз с умирающего, гадая, какое воплощение смерти победит в гонке за Карнахана – кровопотеря или утопление? Или, может, явится аллигатор? Но, как оказалось, был там еще один претендент. Из воды, словно крапчатая куполообразная субмарина, на целый фут вырвалась гигантская каймановая черепаха, истерически защелкала клювом и сорвала лицо еще живого Карнахана с черепа, на что Пшик и воскликнул «господи бля боже!».

Он еще никогда не видел таких черепах – панцирь размером с маленькую машину и длинная шея, увитая венами и стоящая колом как член, которым его добрый друг Чарльз-младший так любил из гордости размахивать.

Народ на болотах часто говорил о кровожадной натуре этих по большей части кротких созданий, но не многие видели пример воочию.

Это, более чем вероятно, была финита ля комедия для Уилларда Карнахана и его похождений современного пирата, однако никто не увидел, как он вместе со своим ободранным черепом скрылся под водой, ведь Пшиков собственный богохульный рот назначил его свидетелем и, тем самым, мишенью, так что мальчишка подскочил и зигзагами, как заяц, рванул в глубь острова.