Последний дракон - Йон Колфер

Ридженс взял обломок доски, всадил отцу в сердце, как вампиру, а потом лег рядом на земляной пол дожидаться помощи.

Именно тогда, под небом, которое рвалось на части, Ридженс усвоил, что сквозь самые большие тучи пробиваются ярчайшие лучи света – если тело готово извлечь из хаоса выгоду.

«У меня дар», – осознал Ридженс. И дар этот – не обосраться, когда весь мир в истерике. Годами позже инструктор в Ираке бросил цитату, точно уловив суть: «О, если ты спокоен, не растерян, когда теряют головы вокруг…»[2].

Продолжение старого английского стиха не то чтобы подходило целям Ридженса, потому он взял нужную часть и закончил следующим образом: «Если ты спокоен, не растерян, когда теряют головы вокруг, то можно сделать большие деньги».

Но этой ночью в байу реки, когда его мощное тело сгруппировалось в шести футах под водой, а на голову летел его собственный катер, Ридженс Хук понимал, что на кону стоит не только бабло. Травмы юности преподнесли ему дар хладнокровия, которым он воспользовался, чтобы рвануть от греха подальше. Во всяком случае, от этого конкретно. В греховном меню той ночью была масса блюд, например, водяной щитомордник, которому Хук чуть не засадил кулаком в пасть, выбираясь на берег, или двенадцатифутовый аллигатор, ошарашенный внезапным пробуждением и жаждущий укусить чью-нибудь задницу, но слишком окосевший, чтобы поймать констебля в фокус. И, в довершение всего, когда Ридженс Хук выволок себя из вспененной жижи, он встретился нос к носу с кабаном, который, лишь взглянув на его смертоубийственное выражение лица, решил отвести красные глаза и попятиться.

Хук проламывал себе путь сквозь заросли камышей, и с каждым взмахом кулаков ярость его разгоралась все сильнее. Он бесился из-за лодки, да: вот тебе и обработал Элоди широким жестом. И он бесился из-за огневой мощи за кучу бабла, которая с ней утонула. Но пуль еще будет много, лодок тоже, в этой глуши их в избытке. Собственно, надувная лодка Уилларда Карнахана так и болталась за поворотом, и Хук поспорил бы на собственный жетон, что в ее закромах полным-полно оружия. И бутылочка Уиллардова самогона пришлась бы очень даже кстати для согрева.

Что на самом деле пошатнуло самообладание Хука, так это его собственный конфуз. Что, черт возьми, произошло? Все, что он мог предположить – это будто гранату дернули обратно за ниточку. А за его многолетний, крайне богатый опыт со снарядами такого дерьма тупо не бывало. Эта граната не связана с независимой системой управления. Куда ее человек направил, туда и летела.

До сегодняшнего дня.

Хук схватился за два кипариса и, перетащив себя через насыпь, вылез на твердую землю.

«Как-то недостойно, – подумал он, – лежу тут на пузе, как труп к берегу прибило. И, что хуже, я тут как на ладони».

Хотя, быть честным, недостойная поза волновала его куда больше.

«Две пули в башку, вот так меня и найдут».

Поэтому Ридженс Хук поднялся, стряхнул с себя куртку – и, наверное, десять фунтов болотного дерьма с ней вместе.

– Ну чо, вперед, мудила! – крикнул он полупрозрачным занавесям испанского мха. – У меня есть еще что показать!

Правда: Хук был готов биться лицом к лицу. Сержант-инструктор еще в Полке однажды заметил: «Ты как тот сраный Халк, а, рядовой Хук? Чем больше на тебя лью говна, тем больше у тебя этого блеска в глазах. Одобряю, рядовой. Ты прямо машина для убийств, а, пацан?».

И Хук ответил: «Так точно, сержант. Машина для убийств, вот кто я».

Ответил он не громко, как вымуштровали. А очень тихо, как будто слова шли из самого сердца.

Сержант чуть не наложил в камуфляжные штаны и Хука больше особо не доставал.

С тем же блеском в глазах Хук больше всего на свете теперь хотел перерыть вдоль и поперек весь этот унылый остров и отловить пацана Айвори.

Но…

Но парочка взрывов могла привлечь внимание.

А пистолет несомненно забит дерьмом.

И пацан Айвори уже, вероятно, на пути к ближайшей гавани Пети-Бато, на посудине, которая его сюда принесла, ведь о том, что она проплыла мимо, Ридженс соврал.

Разумным шагом было подняться по реке на лодке Уилларда и, может, перехватить того, кто снимал его на видео. Это было самым разумным шагом.

– Будь молодцом, сержант Ридженс, – сказал он себе, подражая своему иракскому инструктору, полковнику Фараиджи. – Сохраняй спокойствие.

Хук зажмурился и сосчитал до десяти, глубоко дыша носом – расслабляющее упражнение, которому научился у шлюхи из Французского квартала. Когда он открыл глаза, внутренний убийца на время затаился.

«На время, – подумал Хук. – Но здесь что-то произошло, и я выясню это».

Верн часто вспоминал старые добрые времена, когда его сородичи правили приличными клоками земли с высоты своих гнезд. Драконы продолжали такую херню столетиями, господствуя над всем сущим, тогда никакой хищник не смел оспорить их превосходство. И Верн, вдобавок, был королевских кровей: наследник всего Гнездовья Хайфаэр, включая и замок, и город вокруг него, не говоря уже о пещерах с разнообразными богатствами, скрытых в катакомбах. Превосходный пакет с привилегиями экстра-класса. Но чего драконы вообще не осознавали, так это что в отсутствие материальных хищников ими становится само время. Драконы привыкли всем заправлять. Они нашли наслаждение во всем этом «шоке и трепете». Они забыли, что люди – не просто тупые овцы с большими пальцами.

Сперва драконы изнежились, затем они обленились. А вселенная не терпит лени, ведь та ведет к смертельным для видов ошибкам. Такую драконы и допустили, когда начали держать фамильяров, потому они и глазом моргнуть не успели, как люди уже не таскали бревна и выгребали драконье дерьмо, а зарабатывали на хлеб с маслом.

Бац – и фамильяры уже ведут счета и делают педикюры, становясь незаменимыми, становясь невидимыми. Драконы позволяли людям строить собственные кварталы внутри стен. Драконы трепали языками о политике и стратегии в присутствии фамильяров. И будь все проклято, если эти фамильяры за ними не записывали.

Не прошло и пяти столетий с полудюжиной неудавшихся революций, как эти хитроумные людишки встали у руля, а всякий дракон, переживший чистку, довольствовался ролью наемного бойца или околачивался во всяких негостеприимных гадюшниках.

И люди продолжали командовать парадом, поддерживая себя в форме тем, что стали хищниками друг для друга – что капец какая нездоровая штука. Разумеется, драконы время от времени устраивали им встряску, но методичной бойни не случалось. Эра людей – не что иное, как господство резни и завоеваний, насколько Верн мог судить, и именно поэтому максимум интеграции, на который он был готов – это наслаждаться людскими медиа. Иногда он фантазировал, как откроется какому-нибудь каналу и будет вести собственное шоу, но все это лишь пустые мечты. Рано или поздно все эти звезды реалити ступали на путь Хилтонов. Чтобы удержать рейтинги, ему пришлось бы отснять секс-видео, а как, черт возьми, такое вообще должно работать? Так что Верн держался особняком, отсиживался на реке и старался не думать о неизбежном дне, когда какой-нибудь зоркий мудила-церэушник заметит его на спутнике – моргнуть не успеешь, как дроны облепят по самое «не могу».