Ты такой светлый - Туре Ренберг

Встречаясь, мы с Бьерном главным образом обсуждаем “Вест Хэм”. И эта тема, думаю, вряд ли может нам прискучить. Это не значит, что нас больше ничто не интересует, просто для нашей дружбы “Вест Хэм” важнее и интереснее всего остального. А вообще Бьерн электрик, он долго вкалывал на горнодобывающем заводе, а теперь работает на себя и “до чертиков этому рад” – и потому, что времена сейчас ненадежные, и потому, что, говоря его словами, он “не выносит, чтобы им командовали”.

И в этом весь Бьерн. Он стал болеть за “Вест Хэм” не потому, что они тогда, в середине восьмидесятых, были крутой командой, а потому, что все прочие тащились от “Ливeрпуля” или “Юнайтеда”. Если Бьерну что втемяшится, его не собьешь, и еще он глубоко презирает стадный инстинкт в людях, и чем дольше он в нашем поселке живет, тем сильнее презирает. Хотя, по правде сказать, он из нас самый надежный и если нашему селу будет что‐то угрожать, Бьерн станет сражаться за него отчаяннее всех.

Зимой, перед тем как все это случилось, Бьерн, бедняга, разболелся, да так серьезно, что все переволновались. Он всегда был довольно спортивным и здоровым парнем, в меру тренированным, вел вполне здоровый образ жизни, а тут проснулся и не смог пошевелить ни одним мускулом на лице. А ведь у него нет ни гипертонии, ни диабета, и клещи его не кусали. На следующий день его не слушалась уже вся правая половина тела, включая ногу, а врачи в больницe только руками разводили. Они утверждали, что причину выяснить невозможно, так что Бьерну и его семье пришлось тяжко; он до сих пор еще полностью не восстановился, хотя понемногу и поправляется.

Меня тогда сильно тряхануло – он первым из моих приятелей заболел серьезно, и хотя о старости тут говорить не приходится, я как будто заглянул в самую черную бездну жизни, примерил на себя то, что когда‐нибудь неизбежно наступит.

Ну да ладно. Короче, вот он я в апреле 2014 года, с лишним билетом на майский домашний матч против “Тоттенхэма”, предпоследний в сезонe. Мы, фанаты “Вест Хэма”, видели, к чему идет дело – еще один сезон в середине турнирной таблицы. Зубной врач, болельщик “Арсенала”, от души потешался над этим и обзывал меня мальком.

Мы, “Молотки”, к такому привыкли. Мы находим фантастических игроков – Рио Фердинанд, Фрэнк Лэмпард, Джо Коул. Они поиграют у нас пару сезонов, а потом их перекупают другие клубы. Нам остается только потихоньку зализывать раны. В своей серии мы чаще всего оказываемся на двенадцатом месте или около того, если не в самом низу, как случилось в ужасный сезон 2010/2011 годов, не говоря уж о 2002/2003. Изредка нам удается взобраться в таблице неожиданно высоко, как в 1998/1999, когда мы заняли пятое место, или в 2001/2002, когда мы вскарабкались на седьмое, но выше этого все никак да никак, хотя время от времени нам и удается нагнать страху на противника, как когда у нас был счет 3–3 против Ливерпуля в финалe Кубка Англии 2006 года, – ливерпульцы выиграли тогда по пенальти. Если хотите знать мое мнение, нам нужен другой тренер, который сумел бы добиться стабильно высокого уровня игры.

Если ты преданный болельщик, то учишься жить с этими успехами и неудачами. Злишься на игроков, не достигающих результата, на плохую подготовку к турнирам, но никогда не теряешь веры. Каждую божью неделю тебя колотит, каждый матч тебя выматывает, но ты все равно цепляешься за мечту о победе в следующем матче. О выигрыше у одной из сильнейших команд. О высоком месте в таблице. О том, чтобы совершилось невозможноe и “Вест Хэм Юнайтед” однажды выиграл чемпионат.

Однажды.

Слушай, а давай я с тобой поеду?

Было начало апреля.

Стейнар стоял в прихожей, заполнял собой прихожую. Он заглянул к нам одолжить лыжные ботинки для их сына Магнуса, близилась Пасха, они собирались уехать покататься на каникулы, а ботинок нужного размера у них не было. На мне была майка в цветах “Вест Хэма” – они играли матч, а я в такие дни всегда ее надеваю, – и я только что рассказал Стейнару про Бьерна, про его пугающую болезнь и про то, что не знаю, как теперь быть с билетом на майский матч.

Стейнар хохотнул.

– А чего, клево будет! Поехать вместе с участковым врачом, который не болеет за “Вест Хэм”?

Стейнар ткнул меня локтем в живот и снова хохотнул: – Круто же!

В этот момент с чердака со старыми лыжными ботинками Видара как раз спустилась Вибеке и увидела, как Стейнар приблизился ко мне, приобнял за плечи своей ручищей и чуток притянул к себе. Представляю, как это ее повеселило, потому что она‐то знает, до чего претит мне такое панибратство, особенно между мужчинами. Она тогда еще и обрадовалась – дело в том, что Вибеке убеждена: все, что нам, людям, кажется неприемлемым, что выводит нас из зоны комфорта, полезно для нашего развития. Тут я никак не могу с ней согласиться, мы с ней довольно много препираемся по этому поводу. Нет, я с этим абсолютно не согласен. Я, совсем наоборот, считаю, что если человек чувствует себя в жизни спокойно и уверенно, то пусть так и будет все те годы, дни и минуты, которые отпущены ему на этой земле.

Голос Стейнара был слышен, наверное, повсюду в доме:

– Вибеке, а мы с твоим мужем в мае едем в Лондон!

И не успел я осознать, что еду на три дня в Лондон вместе с соседом, которого почти не знаю, не успел я пикнуть, как мы уже вроде и договорились.

Иногда мы пытаемся

посмотреть на себя

со стороны

Ни у кого

не получается

Да никто

и не вынес бы

Один раз, 11 ноября 2000 года, Вибеке съездила со мной в Англию на матч. Незабываемый для нас, “Молотков”: мы выиграли у “Сити” со счетом 4–1 в сезон, дававшийся нам тяжело; для меня это был день триумфа. Когда привычный для английского матча уровень шума начал возрастать, то есть еще за пару часов до того, как в игру ввели мяч, Вибеке возмутилась. Ну и скоты, сказала она, не скрывая негодования. А когда с началом игры с трибун понеслись кричалки британских футбольных болельщиков, простонала: Господи, Йорген, как ты это терпишь. Когда же и мужчины, и женщины вокруг нас завопили во все горло Сити тухнет, Сити воняет! Наш молоток его добивает! – Вибеке заявила:

– Всё, больше я на футбол не хожу!

И покачала головой, выразив этим жестом, как я понял, презрение и ко мне, и к моей команде, и к футболу вообще.

– Господи, Йорген, –