Понять и простить - Сара Вуд

«Моей», а не «нашей». Да, подумала Эллен, так оно и есть. Он решил потребовать развода и отказа ее от родительских прав. Очевидно — и это было ясно из последнего приезда Джеммы, — что Люк недоволен даже теми скромными правами, которые дал Эллен суд.

Это конец. Да, Эллен знала, что когда-то этот момент наступит. Она медленно, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Прежде чем он заговорит об этом, она сама, первая, откажется от права, за которое так долго боролась. Права видеть, как растет ее дочь. Пусть она скажет это сама, не он. Так можно хотя бы сохранить остатки гордости, самоуважения и способности держать свою жизнь в руках. Каждой клеткой своего тела она противилась этому намерению. И все же в глубине души понимала, что Джемма не заслуживает того, чтобы ее отрывали от любимого отца и дома и заставляли жить с матерью, до которой ей нет дела.

Хуже того — с матерью, которой она боится. Глаза Эллен заволокло слезами. Почему девочка боится ее? В последний приезд Джемма так цеплялась за Донателло, словно Эллен была голодным людоедом с ножом в руке. Вся неделя прошла словно в аду. Джемма испуганно молчала, плакала по ночам, пока Эллен, не выдержав пытки, не позвонила Донателло и не попросила забрать девочку на три дня раньше срока.

Нравится ей это или нет, против правды не пойдешь. Ради благополучия своего ребенка она должна забыть о себе. Джемма не должна больше страдать. Господи, подумала Эллен. Новая жертва. Торопливо, чтобы не передумать, она сказала в трубку:

— Хорошо. Надо так надо. На Ланкастер-стрит есть кафе, около станции метро. Жди меня там в семь. — Она повесила трубку.

Подавленная неотвратимостью принятого решения, Эллен неподвижно стояла у телефона, пытаясь собраться с силами. Внезапно она поняла, что ей предстоит сделать, помимо отказа от Джеммы. Ей предстоит встретиться с Люком. После всех этих лет.

Странное ощущение охватило ее. Странное и незнакомое. И Эллен никак не могла понять, почему вдруг ее сердце так бешено забилось. Люк. Человек, которому она отдала все. Сердце, душу, разум, тело, наконец. А теперь и своего ребенка. Боль от воспоминаний заставила ее изо всех сил прикусить губу. Она умеет быть сильной — и уже доказала это. Она не позволит снова сломать ее. Если Люк найдет свое счастье — прекрасно. У Джеммы будет новая мать…

Задыхаясь от боли, она изо всех сил пыталась сдержать подступающие рыдания. В первую очередь Джемма. Она обязана пожертвовать всем для своего ребенка. А потом — только вперед.

Слезы неожиданно полились из глаз, и она ощутила их соленый привкус на губах. Прижав дрожащие руки к сердцу, Эллен старалась приготовиться к самому худшему. Сегодня вечером она узнает, действительно ли ей удалось побороть в себе своих демонов.

Свет в общем холле выключился — сработал таймер, который Сирил специально установил для экономии. Сдерживая нервную дрожь, Эллен ощупью пробралась к себе. Дверь на этот раз не хотела закрываться. Только этого не хватало! Она яростно рванула ручку на себя, и упрямая дверь наконец захлопнулась.

— Господи, помоги! — с возрастающим отчаянием прошептала Эллен. Слишком много всего разом навалилось на нее.

Из зеркала над камином на нее глянуло бледное, вытянутое лицо с огромными запавшими глазами, наполненными болью. Ужасно. Побелевшие, печальные губы. Выше нос, мрачно усмехнулась она своему двойнику.

Люк. Снова, по прошествии целой вечности, она увидит Люка. Ему уже… двадцать восемь лет. Что он подумает о ней?! Эллен припомнила их первую встречу. Она яростно шагала по дороге, с твердым намерением уйти из дому куда глаза глядят после очередной стычки с отцом. В тот раз она разозлила его своим категорическим отказом поощрять ухаживания невыносимо самодовольного хлыща — сынка их богатого соседа, за которого отец очень хотел выдать ее замуж. Как назло, пошел страшный ливень, в пять секунд промочивший насквозь ее дорогой шелковый костюм. Неудивительно, что Люк остановился! Он, наверное, решил, что она помешалась, особенно когда не задумываясь влезла к нему в кабину, сбросив хлюпавшие туфли и задрав узкую юбку, мешавшую взбираться по ступенькам. «Мне все равно, куда вы едете, — мрачно сказала она, даже не глядя на водителя. — Только отвезите меня куда-нибудь, где можно обсохнуть и спокойно покурить!»

Это было тогда. А теперь… теперь перед ней была совершенно другая женщина. Та, которая прошла через все круги ада и вернулась повзрослевшая, умудренная опытом и умеющая ценить маленькие радости жизни.

Ее губы сжались в решительную линию, и Эллен выпрямилась, гордясь тем, что выжила, и радуясь себе — той, которой стала. Эллен, которая ушла от Люка, была костлявой, нездорового вида женщиной в потрепанной юбке и старом джемпере, настоящее ходячее пугало! У Эллен засосало под ложечкой при воспоминании о том страшном дне, когда она оказалась на тротуаре около дома, где они жили. Какая мать может бросить своего ребенка? Либо негодяйка, либо помешанная. Эллен невольно содрогнулась.

А Люку не могло прийти в голову, что ее странному поведению может быть какая-то серьезная причина. Он был убежден, что Эллен просто не любит Джемму. Если бы он знал! Она готова была пожертвовать ради дочери всем. И будет готова на это всегда.

Роды были тяжелыми. Ребенок оказался переношенным на две недели, и пришлось стимулировать роды искусственно. Схватки были настолько мучительны, что Эллен впала в состояние послеродового шока. Но прошло больше года, прежде чем это выяснилось и ее начали лечить.

А тогда Люк, разумеется, представить себе не мог, что ее решение уйти было вызвано инстинктивным стремлением защитить Джемму. Самая страшная жертва, которую может принести мать.

Но нет. Он даже не дал себе труда задуматься. Эллен вздохнула. Они тогда едва знали друг друга. Их брак был результатом стремительно вспыхнувшей страсти, порыв, заставивший их сбежать в Лондон, и именно такое начало только подтвердило мнение Люка о ней, когда она бросила Джемму.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — спросил он, когда, придя домой, увидел чемодан Эллен у входа и услышал, как в комнате плачет Джемма.

— Ухожу, — только и могла выдавить Эллен. Ей отчаянно хотелось взять дочь на руки. Но она не решалась.

Люк нетерпеливо фыркнул и прошел мимо нее в комнату.

— Боже мой! — воскликнул он. — Она ведь вся мокрая! Чем ты занималась целый день? У нее уже опрелости!

— Я… я меняла… недавно! Кажется, сегодня… — Ее мысли путались, думать было трудно. — Я ходила в магазин. — Она указала на кучу пакетов, полных совершенно ненужной ей одежды. Она сама не знала, зачем вышла из дома, зачем пошла в магазин. Абсурд.

— В магазин?! — зарычал Люк. — Мы по уши в долгах, Эллен! Я работаю как вол, чтобы купить самое необходимое! Что ты со мной делаешь? Ты в первую очередь обязана думать о Джемме, а не о себе! Ты должна заботиться о ней, а она ползает одна по полу!

Нет. Нет, она не могла. Она ужасалась иногда возникавшему у нее желанию схватить Джемму и швырнуть ее о стену. Никто не понимал этого. Врач выписал ей успокаивающее и сказал, что она просто ведет себя как маленькая избалованная девочка. Очень может быть, что то же самое он передал и Люку!