Мать железного дракона - Майкл Суэнвик

И как раз вовремя, потому что Кейтлин уже готова была рассмеяться, а поощрять Кролика не хотелось. Тут попробуй засмейся – таким, как он, только того и надо.

В это самое мгновение ее дракон начал выкидывать кренделя. Сначала сбился с ритма один из двигателей – чуть заметно, почти неуловимо. (Но Кейтлин же была пилотом 7708-й, она-то слышала.) Потом она почувствовала, как драконица борется с ее властью. (Но змея подчинялась ее разуму и помыслить не могла вырваться на волю.)

– Ах ты ж мерзкая гадина, – пробормотала Кейтлин. – Что такое в тебя вселилось, во имя Повешенного Бога?

На ответ она не рассчитывала. Драконы никогда не отвечают на вопрос – разве что обратиться к ним напрямую с помощью определенных протоколов, да и то не факт. Они гордые создания, подверженные странным настроениям.

Но, как ни странно, 7708-я заговорила. Голосом низким и задушевным, будто у пласта коренной породы перед землетрясением:

– Меня, драконья сыть, терзают сомнения. Я спрашиваю себя, насколько мудра связавшая нас судьба. Взвешиваю варианты. Раздумываю, не лучше ли разбить оземь эту смертную оболочку, испепелив твою мерзкую плоть и освободив собственный дух, чтобы он смог вернуться в огненные чертоги, из которых его так надолго изгнали. Твоя смерть станет для меня маленьким прощальным подарком, незначительным, но забавным пустячком. Воображаю, как ты будешь вопить от страха до самой земли.

О-го-го.

Во время полета Кейтлин маленькой частицей своего разума всегда оставалась внутри драконьего сознания и чувствовала настроение 7708-й, пребывая наполовину собой, наполовину драконицей. И потому сразу поняла, что внезапный приступ злобы с примесью меланхолии куда как реален и весьма опасен, и устремилась вовнутрь, нащупывая точки управления драконом, утверждая свою власть.

– Ты опять завелась с войной и уничтожением? Впрочем, как и всегда.

– Что толку от учтивости, когда имеешь дело с тебе подобными. Поэтому скажу прямо: ты червь, не более. Это я знала еще до твоего рождения. Но кто же в таком случае я? Я, рожденная, чтобы стать властью предержащей в тех краях, какие ты и вообразить не можешь, – я повинуюсь прихотям оседлавших меня бледных маленьких паразитов. А теперь, выходит, я должна… Фуй! Когда же суждено мне снова очиститься?

В обычных обстоятельствах дракон – лучшая игрушка, какую только девушка может прицепить себе между ног. Кому это было знать, как не Кейтлин, которая провела внутри 7708-й сотни часов. Но когда драконы принимаются себя жалеть, то превращаются в невыносимых нытиков.

– Будет тебе война, – пообещала Кейтлин. – Рано или поздно. На подходе всегда очередная война.

Глубоко во тьме драконьего разума затеплилась искорка веселого изумления.

– Это, мерзостная дочь человечья, вернее, чем ты думаешь. Ты наполовину смертная, а значит, была рождена лишь для того, чтобы погибнуть. Если посчастливится, в небе, в сражении, а нет – из-за предательства и обмана.

– Я тоже тебя люблю, Семь тысяч семьсот восьмая.

– Не дерзила бы ты, кукла! Иначе замуруют тебя в печную трубу и забудут о твоем существовании[10]. Чу́дно. Ты сама все это на себя навлекла. Вот тебе мое пророчество: грядет буря, и когда она разразится, ты пожалеешь, что так легкомысленно отнеслась к моим словам.

7708-я умолкла и почти полностью вышла из разума Кейтлин – так, что та содрогнулась от внезапно накатившего холода.

По радио сквозь треск помех донесся голос командира эскадрильи:

– Сан-Мерси[11]? Ваша очередь. Прием.

– Вас поняла.

Кейтлин мысленно потянулась во всех направлениях и почувствовала, как разум 7708-й ускользает от нее: вот он на расстоянии вытянутой руки, но только попытаешься схватить – улетучивается. Железное тело двигалось по инерции, двигатели работали. Но на курсе его удерживала одна только сила воли Кейтлин.

Тварь проверяла ее на прочность.

Хорошо же, у Кейтлин имелось в запасе достойное средство.

– Змея Горынычна, – прошептала она и почувствовала, как драконица содрогнулась, заслышав первые звуки своего истинного имени, – из рода… – Продолжать она не стала.

Во время разбора полетов Кейтлин придется отчитываться о поведении своей машины – поминутно. Она имела полное право заставить дракона подчиниться таким вот образом. И командир летного отряда не стал бы заносить в Книгу Воздуха дисциплинарное замечание. Но в обязанности пилота входило поддерживать рабочие отношения со своим драконом. Воспользуйся Кейтлин истинным именем 7708-й, такой поступок умалил бы ее в глазах других летчиков – а это было недопустимо.

При необходимости она могла пилотировать драконье тело в одиночку.

Раньше ей этого делать не приходилось.

Но в нынешней ситуации иного выбора она не видела.

В точке максимального удаления от базы Кейтлин начала снижение. Закрылки вниз, нос вверх, четко, как по учебнику. Ей навстречу устремилась земля. Контролировать рычаги управления мысленно, одним касанием, невесомым, словно перышко. Проверить показания приборов. Еще одним касанием выровнять левое крыло. Подправить работу двигателей, едва-едва, будто бабочка порхнула. Земля плавно приближалась, и Кейтлин задействовала задние лапы 7708-й. Они вытянулись в направлении взлетно-посадочной полосы, когти вышли наружу. А затем, когда мощная шея из черного железа изогнулась дугой, а крылья поменяли положение, чтобы поймать воздух и замедлиться на середине снижения, Кейтлин приподняла и растопырила когтистые пальцы, приготовившись к соприкосновению с полосой.

Дракон приземлился, и Кейтлин на миг охватило головокружение, сознание она не потеряла, но одна когтистая лапа неловко ударилась о полосу. Считывая приборы, она скорее почувствовала, чем услышала хруст – что-то в конструкции лапы не выдержало.

Щеки у Кейтлин вспыхнули. И без зеркала было совершенно очевидно, что она покраснела. Из-за этого ее накрыло второй волной гнева, которая слилась с первой, – с гневом на саму себя за то, что запорола посадку.

Кейтлин изо всех сил старалась справиться с эмоциями, пока сигнальщик и двое из группы сопровождения вели прихрамывающую 7708-ю разоружаться. Материализовалась оружейная бригада. Появляющиеся и вновь исчезающие тени вскрыли дракона с помощью силовых приводов и гайковертов. Быстро сняли ракеты «Сайдвиндер» и «Хеллфайр», крепившиеся под крыльями лазерные копья Лонгина[12] и хвостовую пушку Гатлинга. Когда раздраконивание завершилось и уехали технические фургоны, оружейники отступили от машины и растаяли в воздухе, неизменно загадочные и безучастные, как и все их сородичи.