Доллары царя Гороха - Дарья Донцова

Я хихикнула. Да уж, не позавидуешь однофамильцам известныхлитературных персонажей. Со мной в институте работал Николай Иванович Плюшкин,очень милый, совсем не жадный мужчина, всегда хорошо одетый и благоухающийодеколоном. Но вот странность, стоило мне столкнуться с ним в коридоре, как мненачинали мерещиться лохмотья, правда, ровно одну секунду, затем наваждениепропадало. А с Оксаной одно время оперировал Родион Раскольников. И тоже ничегоплохого не делал, занимался больными, был весьма успешным хирургом, но Оксанестановилось рядом с ним не по себе.

Поэтому я хорошо понимаю, почему к человеку по фамилииВоробьянинов прилепилась кличка Киса. Интересно, он сам читал бессмертные книгиИльфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок»? Хотя это глупыйвопрос. С такой-то фамилией!

– Киса очень тихий, – частил Женька, – и живет нев большом доме, а в крохотной сараюшке, у забора. Он вам не помешает.

– Почему же хозяин домом не пользуется? – воскликнулаМаша.

Женька секунду смотрел на нее, потом объяснил:

– Понимаешь, Манюня, многие люди сейчас нуждаются и пытаютсяхоть как-нибудь заработать. У Кисы ничего нет, кроме довольно хорошего дома.Вот он и существует на то, что сдает хоромы, а сам в сарайчике перебивается.

– Ладно, – подвел черту Кеша, – нечего тут лясыточить, сегодня четверг, в пятницу после работы мы переедем.

– Может, сначала все же поглядим на месте? – предложилая. – Нельзя так, с бухты-барахты.

– Ерунда, – рявкнул Аркадий, – сколько можно уКротовых нахлебничать? Чего тебе еще надо? Четыре комнаты внизу, две наверху,терраса.

– Ванная одна, – пискнула Зайка.

– В жизни человека должны быть трудности, – заявил нашадвокат, – пару месяцев придется купаться в общей лоханке.

После чего Аркадий развернулся и вышел. Я посмотрела емувслед. Конечно, человек не обязан терпеть неудобства, но я не согласна с тем,что отсутствие личного санузла – это серьезное испытание, однако, похоже, нампредстоит перебираться на чужую дачу, даже не осмотрев ее. Если Аркадий закусилудила, его не удастся переубедить.

Решив собрать самые необходимые вещи, я сходила в нашразрушенный дом. На участке вовсю кипела работа. Бригада строителей разбиралазавал. На первом этаже три женщины споро укладывали в ящики неразбившуюсяпосуду и кухонную утварь. Я попросила их отдельно упаковать минимум необходимыхдля жизни на даче вещей, потом вытащила из своего шкафа кое-какие шмотки,вернулась в домик для гостей и принялась складывать сумку. Внезапно мне наглаза попались грязные джинсы и мятая футболка.

Я разозлилась на себя: надо же, успела обзавестись барскимипривычками. Жизнь с домработницей приучила меня не думать о стирке и глажке.Вечером, особо не напрягаясь, я кидаю в кресло одежду, а на следующий день онаоказывается выстиранной и выглаженной. Но сейчас я не дома, а в гостях, Ирка жележит со сломанной лодыжкой, а «Канди» погибла под обломками, придется стиратьбрюки в тазу.

Я взяла джинсы и решила проверить карманы. Очень хорошопомню, как несколько лет назад я засунула в стиральную машину курточку, вкоторой лежала записная книжка Кеши. Сами понимаете, в какой гнев впал Аркадий,обнаружив у себя на столе изумительно чистый, абсолютно без всяких записейблокнот.

Внезапно пальцы нащупали что-то плоское, я вытащила слегкапомятый конверт и цокнула языком. Надо же! Как я могла забыть! Раненый шоферпопросил меня передать письмо некой Кларе. Я же хотела отдать послание милиции,но, узнав о несчастье в Ложкине, забыла про все. Кстати, меня обещали вызвать вкачестве свидетеля и не позвонили. Хотя следователь небось пытается соединитьсясо мной, я дала телефон дома, но провода оборваны, аппарат не работает, номерамоего мобильного он не знает. Вот чушь собачья!

Я повертела заклеенный конверт. Ни адреса, ни телефонногономера, вот имя женщины я помню хорошо – Клара. Ну-ка попробуйте найти ее, безфамилии! Может, адрес есть внутри?

Пару минут я колебалась. Совать нос в чужие письма более чемнеприлично. Мне бы жутко не понравилось, начни кто-нибудь изучать моюкорреспонденцию, но сейчас что делать?

Я все-таки вскрыла конверт и вытащила из него доллары,мятые, достаточно старые, видно, давно ходящие по рукам. Кстати говоря, мнетакие нравятся намного больше, чем новенькие хрустящие банкноты. Последниезапросто могут оказаться фальшивыми, а истертые баксы гарантированно настоящие.Пять купюр, все по сотне. Еще я обнаружила записку, на которой круглым, ровнымпочерком было выведено: «Аня Кауфман, Институт полиграфии и печати».

Я повертела деньги в руках. Пятьсот долларов – большаясумма, просто так ее шоферу никто не даст. У нашей семьи нет наемного водителя,мы просто не нуждаемся в его услугах, потому что сами великолепно водимавтомобили, а вот у Сыромятниковых служит молодой человек по имени Гена, и язнаю, что его зарплата как раз и составляет полтысячи американских рублей. Икак теперь поступить?

Я схватила трубку.

– Да, – проорал полковник, – говори скорей,недосуг мне болтать.

– Фу, как грубо! – возмутилась я. – Небосьслужебная инструкция предписывает тебе вежливо сказать: «Дегтярев», а невопить, словно голодный бизон.

– По своему мобильнику я разговариваю как хочу! –перешел в диапазон ультразвука приятель. – Что тебе надо?

– Помнишь, я рассказывала о раненом шофере?

– Быстрее!

– Меня обещали допросить как свидетеля и молчат.

– Значит, ты им не нужна.

– Но я очень…

– Это все?

– Нет!!!

– Что еще?

– Надо узнать имя водителя и в какой больнице он лежит!

– Зачем?

– Ну… понимаешь, я нашла…

– Потом побеседуем.

– Но…

Внезапно Дектярев совсем елейным голосом просюсюкал:

– Леночка? Вы сегодня чудесно выглядите! Заходите, садитесь.Чай? Кофе? Или, может, сходим в кафе? Это рядом, в двух шагах. Рекомендуюданное заведение: мороженое, кофе, тихая музыка…

– Ты с кем разговариваешь? – возмутилась я.

– Я занят, – зашипел в трубку полковник, – пришлаважная свидетельница, надо ее приветить, мне просто категорически не до тебя ствоими глупыми вопросами, позвони позже, а еще лучше – покалякаем дома,вечером.