Рогора. Пламя войны - Даниил Калинин

Создав единый производственный центр, Когорд решил проблему развития и освоения новых технологий, а также закрыл по большей части вопрос материального обеспечения армии. Проблему отсутствия купечества, а значит, и оборота готовой продукции, новоиспеченный король решил незамысловато и даже изящно, предоставив «мастерам Лецека» государственные заказы. А для равномерного обеспечения наших рукодельцев всем необходимым был установлен обязательный уровень достатка отдельно взятого работника, в соответствии с которым на общее число мастеров в Лецек начало поступать мясо, зерно, рыба, фрукты, молоко, приобретенные королем у своих же пашцев и скотоводов. При этом для стимуляции работы внутри гильдий была придумана особая ранговая система, по состоянию в которой мастер обеспечивается всем необходимым на том или ином уровне. Надо отметить, что гильдейское руководство получает значительно больше, чем простому человеку требуется для проживания и пропитания.

Однако при закупках того же зерна и мяса и вообще в процессе всех товарно-денежных отношениях внутри королевства вдруг выяснилось, что в Рогоре нет ни собственной валюты, ни единого стандарта, что мог бы ее заменить! По всей стране в ход шли и лехские кроны, и ругские руби, и заурские дахремы, и ценились они исключительно по весу драгоценного металла (золота или серебра), из коего изготовлялись. Самым же жутким стал тот факт, что на территории Рогоры нигде нет действующих рудников по добыче серебра или золота. А ведь провозглашение королевства и короля само собой подразумевают, что появятся и монеты собственной чеканки с профилем государя. И вот тут-то Когорд сел в лужу…

Первым делом он попытался изъять из оборота республиканские кроны, чеканящиеся из серебра. Сразу вопрос – а как? Недолго думая король приказал чеканить монеты с собственным профилем из железа и в честь бывшего баронства назвал их корами – по его задумке стоимость новой монеты должна была стать адекватна стоимости республиканской кроны. Но не тут-то было! Народ просто отказался использовать «корговы железяки» во всех торговых операциях, мелкие монетки собирались разве что на переплавку – да и то металл на них шел самый некачественный.

Тогда Когорд рискнул было волевым решением изъять все иностранное золото и серебро, пустив его в переплавку, – и первые же «собиратели» из королевской гвардии пропали. Просто пропали – да в светлые, погожие деньки, посреди улиц мало-мальски значимых городков и даже деревень… Ситуацию спас верный советник короля, Ларг, предложив закрепить за корами стоимость определенного веса зерна. Идея тут же себя оправдала, как только продажа и покупка королевского зерна пошла только на коры (королевский указ!), а последние перестали чеканить массово, втридорога меняя уже имеющиеся запасы на золото и серебро. Понемногу железный кор стал ходовой монетой с уже граничными значениями мены на кроны, руби и дехремы, и запасники Когорда вновь стали пополняться монетами из драгоценных металлов. Последние, впрочем, тут же переплавляли на золотые и серебряные коры, за которыми закреплялись новые значения веса все того же зерна. Правда, в оборот их пока не пускают…

– На караул!

Преградившие мне путь молодые бойчины только-только поступили на службу, и это сразу бросается в глаза – по тому, как неуверенно они держатся в седле и как неловко выхватывают сабли из ножен, и по глуповато-испуганному выражению на лицах после прозвучавшей команды ветерана-полусотника. Отряд новобранцев спешно перестраивается в две шеренги вдоль улицы, воздев над головой обнаженные сабли. М-да, как-то я не привык к столь пристальному вниманию к моей скромной персоне.

Впрочем, скромной ли? Ведь я теперь не только муж принцессы, но и цельный полковник (нововведение Когорда по подобию ванзейского войска), достаточно известный как в степной страже, так и в южных воеводствах.

А ведь сколько крови Когорду и Торогу попила армейская реформа…

Начать надо с того, что за время освободительной кампании мужское население Рогоры понесло значительные потери. Погибшими и тяжелоранеными, не способными не только вернуться в строй, но и утратившими всякую возможность прокормить семьи самостоятельно, выбыло порядка девяти тысяч здоровых, полноценных мужчин. Королевская армия сократилась до одиннадцати тысяч, что, скажем так, делало ее наступательные возможности совсем мизерными, а оборонительные снизило на порядок. Пока Рогора воевала с Республикой, объединившись с ордой, этих сил еще могло хватить, однако все понимали, что в следующий раз степняки не преминут ударить в спину. А в том, что последует новая война с Республикой и что она явно не за горами, Когорд даже не сомневался.

Фактически она началась с гибелью первого же нашего каравана на земле лехов. И хотя последние клянутся, что это дело рук разбойников, веры им нет никакой… Герцог Бергарский (теперь уже герцог!), славный герой обороны Тарга и Бороцкой битвы , был вновь приближен королем. Он получил не только высший сановный титул, но и южное гетманство в личные владения, а кроме того, практически неограниченную власть, будучи избран сеймом верховным председателем. И нападения на наши караваны стали своего рода фундаментом для очередного витка его политической карьеры…

Объявив о необходимости борьбы с разгулявшимися разбойниками, Бергарский сумел убедить сейм в создании летучих отрядов профессиональных кавалеристов, наподобие регулярной армии. С той лишь разницей, что они не признавались как регулярная армия и не подпадали под изданные тем же сеймом эдикты, в свое время ограничившие численность коронного войска.

К слову, нападения случались не только на наших купцов, но именно наши караваны были вырезаны подчистую. Удары, последовавшие по отдельным деревням и поместьям шляхтичей, были, как правило, направлены против самых буйных и непокорных королевской власти. Когорд справедливо предположил, что большинство нападений были совершены людьми Бергарского с целью вызвать истерию внутри страны и получить добро на создание дополнительных вооруженных сил, мобильных и профессиональных.

И вскоре это дало свой результат. В прошлом году последовал демарш союза городов Лангазы. Поднакопив силы, они вновь решили забрать у лехов северные порты, благо, что время было выбрано, как казалось, благоприятное. Ведь Республика только-только получила звонкую оплеуху – и от кого?! От собственных подданных из южного захолустья!

Думаю, фрязи имели серьезный шанс – если бы не медлили и не бросили вперед лишь десятитысячный корпус, вроде как на разведку боем. Впрочем, возможно, они и не медлили, а пожадничали с платой большим соединениям наемников, решив, что и десяти тысяч профессиональных бойцов хватит для захвата единственной лехской крепости на побережье, с гарнизоном всего в две тысячи воинов. И ведь им это практически удалось! В стране началась паника, гетман севера замер в нерешительности, собрав лишь половину хоругвей лена и застряв в паре дневных переходов от стольного града Вальны. А сейм затянул с одобрением «посполитого рушения», коронная же армия не успевала к трагичной развязке…

А Бергарский словно ждал этого нападения: прилюдно сложив с себя полномочия председателя сейма (предварительно обозвав присутствовавших на заседании трусливыми бабами), рванул с горсткой воинов на север, по ходу включая в дружину «бойцов с разбойниками». На момент прибытия к осажденному Даницгу он имел под рукой уже пять тысяч опытных рубак.