Газетчик - Александр Молчанов

И второе: денежный дождь не будет идти вечно. Те, кто наверху, обязательно найдут способ сделать так, чтобы даже капелька не просочилась вниз.

Поэтому он постарался те сорок миллионов рублей, что в июне были переведены на его счет, не тратить на ерунду, а купить машину – эту самую белую «Ниву», на которой он сейчас ехал. Андрей понимал, что такого шанса может больше не быть, а машина нужна, если он собирается и дальше работать корреспондентом «Русского Севера» и мотаться по районам. А он собирался. Он понимал, что предвыборные заработки – это временно, а газета – надолго, за нее нужно держаться.

После выборов в редакции произошли некоторые перестановки. Ушел заместитель главного Раков, который, собственно, и привел Андрея и нескольких его ближайших друзей в предвыборный штаб. Они вместе ушли делать независимую радиостанцию. Откуда у них взялись деньги на оборудование, понятно: пока шел денежный дождь, Раков находился этажом выше Андрея. Если Андрей после выборов мог позволить себе купить машину, Раков смог открыть радиостанцию.

То, что Андрей отказался уйти на радио вместе с Раковым, который в свое время взял его в газету и научил всему, некоторые коллеги восприняли как предательство. Но сам Раков его, кажется, одобрил.

– Делай, как тебе лучше, – сказал он.

Главный предложил Андрею занять место Ракова, но он отказался. Редакторская карьера его не прельщала. Хотелось не сидеть ночами на верстке, а работать в поле. Правда, он не ожидал, что эта работа окажется такой тяжелой. То, что он видел, попадая на своей «Ниве» в северные районы, выдержать было непросто. После второй командировки Андрей, никогда особо не прикладывавшийся к спиртному, напился вдребезги.

Но редакторам и читателям нравились его репортажи, полные живых деталей и мрачного юмора, так что приходилось снова садиться в свою «Ниву» и ехать в очередной район. На это раз в Шиченгский.

Белая «Нива» остановилась на обочине. Андрей вышел из машины. Сделал несколько шагов в сторону леса, посмотрел на небо. Листья на деревьях опадали. Небо висело низкое, тяжелое.

Андрей почувствовал резкий приступ головной боли. Как будто его виски кто-то сжал и медленно, со скрипом стал сжимать. Он заскулил и опустился на одно колено. Ему показалось, что сейчас его вырвет. Не исключено, что, если бы вырвало, это принесло бы облегчение. Но нет, этого не произошло. В глазах у Андрея потемнело. Он подумал, что может умереть прямо сейчас.

Не глядя, он оперся рукой на что-то, черневшее рядом, и поднялся. Головная боль ослабла, но не ушла, спряталась под черепной коробкой. По лицу градом катился пот.

Андрей смотрел на остов сгоревшей машины. У машины были разворочены капот и боковая дверца, но все стекла уцелели, хотя и закоптились. Это было странно.

Андрей понял, что это та самая «Волга», в которой нашли тело сержанта ГАИ Малышева. Эта машина стояла на стоянке обладминистрации в центре Волоковца и оттуда была угнана. Пуленепробиваемые стекла. Андрей читал об этом случае в сводках и даже хотел съездить написать репортаж, но редактор отправил его в Белозерск – готовить материал о колонии для смертников, которым заменили расстрел на пожизненное заключение. Россия совсем недавно ввела мораторий на смертную казнь.

В этой истории была загадка. Никто не знал, как украденная машина оказалась на трассе в ста километрах от Волоковца и какое отношение к ней имел Малышев. То обстоятельство, что в груди Малышева обнаружилась монтировка, ясности не добавляло. Не понятно было и то, куда делась машина самого Малышева – желто-голубая милицейская «копейка», довольно приметная машина.

Андрей провел рукой по лицу, вытирая пот. Он забыл, что испачкал руку копотью, когда опирался на капот, и теперь вся эта копоть оказалась у него на лице, превратив его в черную маску.

– Мать-то у нее умерла, а отец неизвестно где. Ее хотели в детский дом отдавать, но я предложила, чтобы пожила у меня. Что ей в детском доме делать, она уже не ребенок. Двенадцать лет ей было. Вот с тех пор так и живем. Ничего, она девочка послушная, трудолюбивая. Учится хорошо, по дому все делает.

– Давайте ближе к делу. Опишите вчерашний день.

– Утром позавтракала, как обычно, ушла в школу. Обед – ее нет, вечер – ее нет. Я звонить Зуевым, она с их мальчиком английским занимается. Они говорят: не приходила. Я – Мокину домой, говорит, и в школе ее не было.

Пшеницын слушал сухой, надтреснутый голос Шаровой и в сотый раз осматривал комнату Нины. Стол, кровать, шкаф с одеждой. Одежды немного – два платья и спортивная форма. Над столом книжная полка: «Мастер и Маргарита», учебники, пара дамских романов. Ни записки, ни…

– Она вела дневник?

– Дневник в смысле где оценки?

– Дневник, где люди записывают свои мысли и события дня.

– Нет, кажется, не вела.

– Вы с ней вообще часто разговаривали?

– Часто. Мы всегда разговаривали.

– О чем?

– Обо всем. О погоде. О школе. О политике. Она телевизор почти не смотрела, некогда, так я ей пересказывала.

– А она вам что-нибудь рассказывала?

Тетушка задумалась.

– Говорила, что в школе много нагружают.

– А не говорила, что ей кто-нибудь угрожал?

– Окстись, милой. Кто ей может угрожать? Выдумаешь тоже.

– А дружила она с кем?

– Ой, не знаю я подружек ее.

– Вспоминайте. Может, кто приходил к ней в гости. Или она упоминала о ком-то.

– Дак с Аней Трубниковой дружила.

– Дружила? А вы откуда знаете?

– Знаю.

– Они гуляли вместе или Аня к ней в гости приходила?

– И гуляли. И Аня к ней приходила. И Нина к ней тоже ходила.

– Часто?

– Часто, чуть не каждый день! А почему вы говорите «дружила»? Вы что, думаете?..

– Ничего я не думаю, – буркнул Пшеницын. – Парень у нее был?

– Какой парень, она еще школьница!

– Не знаете вы нынешних школьниц, – сказал сквозь зубы Пшеницын, думая о своем.

– Нет, парня у нее не было. Я уверена.

Как же, уверена она. Сидит небось, уткнувшись в телевизор с утра до вечера, света белого не видит. Где уж тут увидеть, что с человеком рядом творится.

– А на трассу она не ходила?

– Зачем ей на трассу?

– Не знаю, может, продавать что-нибудь.

Старуха посмотрела на него сердито.

– Павлик, ты на что намекаешь?

– Ни на что я не намекаю. Просто выясняю, что и как.

– А ты не выясняй, а иди девочку мою ищи.

– Пойду, куда я денусь.

Только зря время потерял. Хотя нет, не зря. Нужно поговорить с Трубниковой, может, что-нибудь знает. Пшеницын посмотрел на часы, вышел из синего домика на берегу и направился к школе.