Логово - Джеймс Герберт

— Что, не поддаются на ворфарин? — спросил Пендер, наклонись над проволокой. — Да, так и есть.

— Размножаются? — не без волнения спросил Говард. Пендер поднял на него глаза и не в первый раз поразился, как он быстро стареет. Похоже было на то, что Говард самстарается постареть, словно это как-то упрочивает его пребывание на посту начальника. Редеющие волосы были гладко зачесаны назад. Верхнюю губу украшала тонкая полоска светлых усов. Даже очки у него были в тяжелой и некрасивой оправе. Теперь тебе осталось только завести трубку, подумал Пендер, и его мысли вновь вернулись к обсуждаемому предмету.

— Конечно, размножаются. Раньше не поддающихся на нашу продукцию крыс можно было найти только в Монтгомеришире, Шропшире, Ноттингемшире, Глостершире и Кенте, не считая пары мест в Дании и Голландии...

— И еще в наших лабораториях, — перебил его Говард.

— Ну да, только здесь специально таких выращивали. Они свою стойкость передают по наследству естественным путем. Как бы то ни было, но теперь они есть в Чешире, и несколько недель назад я нашел несколько групп в Девоне.

— Но это не черные крысы? — спросил Говард с надеждой.

— Нет, обычные коричневые. Чудовища еще не появились, но скоро, думаю, нам придется искать что-нибудь новенькое, если мы хотим оставаться хозяевами положения.

Пендер оглядел землю возле заграждения.

— Кто-то пытался проникнуть внутрь? — спросил он, показывая на вырытые норки.

— Да, дикие крысы, — ответил Леманн. — Они знают, что здесь полно еды, и пытаются присоединиться к своим ручным родственникам. Жизнь пленника тоже может вызывать зависть. Но ограждение идет на два фута под землей, так что им никак не удается пролезть внутрь.

— Мне нужен твой отчет, и чем быстрее, тем лучше, — сказал Говард. — Сейчас тут будут люди из министерства, жаль, что у меня нет в руках твоих разысканий. Кажется, мы можем потребовать от правительства дополнительных денег. — Он не мог скрыть раздражения оттого, что его сотрудник не в состоянии тут же отпечатать и вручить ему отчет.

Пендер ласково улыбнулся.

— Стивен, нужно время, чтобы накопить факты. Вряд ли ты заинтересован в поспешных выводах.

— Нет, нет, конечно же, нет. Извини, Лук. Мне не стоило выказывать такое нетерпение, но твой отчет мог бы оказать влияние на нашу работу в ближайшие несколько лет.

— Ну, не думаю, чтобы машины решили все наши проблемы, — вступил в разговор Леманн, и по его необычной резкости Пендер понял, о чем шел спор.

— Майк, еще не время об этом говорить. — Говард и не думал скрывать раздражение. — Нам все время присылают новые образцы, и каждый следующий лучше предыдущего.

— Знаю, наш отдел готовой продукции гробит много времени, используя лучшие идеи других фирм.

Лицо заведующего исследовательским отделом стало багровым от злости.

— Разве тебе, Майк, не известно, что наш бизнес существует, чтобы делать деньги? Если бы у нас была нужная машина, мы могли бы потребовать от правительства дополнительных денег для ее массового производства.

— Так это если бы они в самом деле были эффективны. А ты как думаешь. Лук, что лучше — яд или машина?

Пендер не имел ни малейшего желания вступать в спор, тем более что у него самого не было ответа на этот вопрос.

— Не знаю, Майк. Наши яды перестают срабатывать, значит, надо использовать машины. Думаю, стоит получше изучить коммуникационную систему крыс. Мы ведь знаем, что они сами вырабатывают сверхзвуковые волны и для ориентации у них есть эхоуловители, так что можно попробовать найти способ машинного воздействия на них, не все нам губить их эндокринную систему.

— Однако альфа-хлоразол, хлорфасинон и другие еще не опробованы, — сказал Леманн.

— Нет, но будут, — прервал его Говард. — Сейчас мы именно этим занимаемся. Ладно, когда мне ждать твой отчет, Лук?

— Я мог бы начать сегодня, но Джин сказала, у тебя есть для меня еще одно маленькое путешествие.

— Что? Ах да, я забыл. Извини, больше послать некого. Кемпсон и Олдридж пишут отчеты, Макрэ и Нолан на севере. Ты один остаешься.

— Все в порядке, я не против. В чем проблема?

— По другую сторону за Лондоном есть охранная зона. Там появились крысы, но обычные средства на них не действуют. Вроде, говорят, беспокоиться пока еще не из-за чего, но по закону они обязаны были доложить, вот и доложили. Я бы хотел, чтобы ты поехал туда прямо сегодня.

— Ты хочешь сказать, что это я должен там все обследовать? А местный совет на что?

— Боюсь, придется тебе. Лондон все еще считается опасной зоной, и в нашем контракте с министерством есть пункт, по которому мы обязаны посылать своих экспертов, если какие-то проблемы возникают в пределах тридцати миль.

— Почему же они не позвали нас до того, как начали применять яды? — с раздражением спросил Леманн. — Вот так все и началось. Любители не знали, какую надо давать дозу ворфарина, а крысы тем временем успели к нему приспособиться.

— Они не считали это чем-то важным. И сейчас не считают. Просто хотят обезопасить на всякий случай.

— Так где же эта охраняемая территория? — спросил Пендер. — Что-то я о такой не слышал вблизи Лондона.

— Есть такая, — ответил Говард. — Зеленый пояс. Лес, который начинается где-то на окраине Восточного Лондона. Эппинг-форест.

Преподобный Джонатан Мэттьюз смотрел, как два человека закапывают могилу, и еще раз мысленно помолился за усопшую. У него был не совсем обычный приход, в основном состоящий из лесных жителей, хотя и это не очень точно, потому что всего несколько человек работали в самом лесу. Огромный лес со всех сторон был окружен городом из кирпича и бетона. Меньше чем в десяти милях располагался центр города, где можно было найти заработок получше. Однако самые стойкие еще оставались работать на земле, всего несколько разобщенных семей, которые за свой тяжелый труд получали слишком малое вознаграждение. Некоторые лесничие и их семьи тоже посещали его церковь на Хай-Бич, и он был благодарен им за покровительство. Они жили сами по себе, эти лесные попечители, как ему нравилось называть их, — суровые мужчины, почти все придерживающиеся едва ли не викторианских обычаев, чья привязанность к лесу и его обитателям была достойна самого большого уважения. Он чувствовал, что их суровость — это суровость самой природы, результат их пребывания вне дома в любую погоду и постоянной борьбы за жизнь леса, несмотря на его расположение, но это понимали немногие.

Церковь Невинных Младенцев насчитывала немало лет, и ее стены из серого камня нуждались в срочном ремонте. Маленькая, окутанная очарованием древности, она редко заполнялась даже наполовину. Преподобный Мэттьюз был тут викарием больше лет, чем давал себе труд помнить, и теперь очень горевал из-за потери такой благочестивой прихожанки, какой была миссис Уилкинсон. Даже в семьдесят шесть лет она оставалась одной из его самых активных прихожанок, никогда не пропускала воскресную службу и утренние службы тоже, а уж трудилась она даже в последние годы на благо церкви и прихода как истинная христианка.