Стилист для снежного человека - Дарья Донцова

– Игорь? Немедленно к нам, всех. Да, сюда, в Ложкино. Покане знаю.

Потом он спрятал сотовый в карман и резко спросил:

– Что произошло? Отвечайте четко, дело серьезное.

– Я выбежала из комнаты, – прошептала Маня, тыча пальцем внеподвижно лежащую Милу, – по дороге потеряла тапки и остановилась.

– А я ее догнала, – подхватила Зайка, – и треснула подносом!

– Бамбуковым? – уточнил Дегтярев. – Тем, что со столаприхватила?

– Ага, – кивнула Ольга.

– Дальше, – потребовал полковник.

– Она обернулась и сказала…

– Что? Говори!

– Ну… пошла ты …! …! – выпалила Зайка.

– Продолжай.

– Больше она ничего не говорила.

– Упала?

– Нет, подлетела к двери, а тут звонок.

– Он затрещал в ту секунду, – вступила в разговор до сих пормолчавшая Ирка, – когда Людмила как раз замок открыла. Створка распахнулась, атам… Костя!

– Он ее схватил, – перебила Ирку Ольга, – и давай бить. Во,по щеке!

– Ага, по левой стороне!

– Затем в живот.

– И в спину.

– Как закричит: «Убью на…!»

– Скрутил Милку, через колено перегнул.

– Да, да, точно, прямо всю ее так вывернул и орет: «Щапопляшешь, попрыгаешь, будешь знать, как по мужикам шляться».

– Милка как завопит…

– Угу! Во весь голос, а он ей в рот что-то сунул!

– Я ничего не совал, – отмер Костя.

– Я все видела, – затопала ногами Зайка, – руку ей прямомежду зубами засунул.

– Нет!

– Да.

– Нет!!!

– Да!

– А ну замолчите, – рявкнул полковник.

Неожиданно присутствующие послушались. Пару секунд в холлевисела тишина, затем из коридора послышались шаги, и голос кухарки Катериныспросил:

– Чего вы тут раскричались? Ой! Случилось что? Мама! Ейплохо! Надо врача звать. Дарь Иванна, ну чего столбом стоите, живенько наохрану звоните, пусть хоть наша Анна Сергеевна из медпункта придет. О господи!Где телефон? Сама звякну.

– Не надо, – резко ответил Дегтярев.

– И че? – уперла руки в бока Катерина. – Оставить человекатак? Не видите, ей плохо!

– Мила умерла, – ответил полковник, – ничего не трогайте,наши уже едут.

Я вцепилась в косяк.

– Ты уверен?

Александр Михайлович кивнул.

– Да, Аркадий, уведи женщин, пусть в столовой сидят.

Ирка завизжала и опрометью ринулась в свою комнату. Зайка закрылалицо руками, Маня стала пятиться ко входу в баню, я же перестала вдруг слышать,перед глазами откуда ни возьмись появилась серая вуаль. Сквозь трясущеесяполотно тумана я увидела, как Костя сначала пошатнулся, а потом упал прямо увхода.

Следующие дни были заполнены неприятными хлопотами. Телородным отдали не сразу, а лишь после того, как соответствующие специалистысделали вывод: Людмила Звонарева погибла от яда неизвестного происхождения.

Я не буду детально описывать сейчас процедуру в крематории,сами небось понимаете, что никаких положительных эмоций никто не испытывал. УМилы с Костей было огромное количество знакомых. На погребение явились все.Стояли, словно нахохлившиеся вороны, и тихонько перешептывались, но стоилокому-нибудь из нашей семьи возникнуть возле группы только что беседовавшихлюдей, как воцарялась тягостная тишина. Впрочем, поведение знакомых былопонятно, Мила погибла в нашем доме, следовательно, по мнению сплетников, мыпричастны к преступлению. Справедливости ради, следует отметить, что подобнойточки зрения придерживались подружки Милы и Нина Алексеевна. Когда гроб тихопоехал за бархатные занавески, мать Людмилы выпрямилась и, ткнув пальцем вменя, звонким, сильным, мигом перекрывшим печально-величавые звуки «Реквиема»голосом сказала:

– Вот они, убийцы! Это в их доме, и с полнейшего согласияхозяев была зарезана моя несчастная Милочка!

Толпа зашепталась, я ощутила себя голой среди волков. Машкаприжалась ко мне и воскликнула:

– Мы-то при чем? И потом, Милу же отравили!

Нина Алексеевна сжала губы и стала надвигаться на девочку.Еще секунда, и в ритуальном зале могла начаться совершенно отвратительнаядрака. Но тут откуда ни возьмись появились Стас Махалкин и Родя Власов, двазакадычных приятеля Кости. Первый мгновенно схватил Нину Алексеевну ибесцеремонно вытолкал на улицу. А второй подскочил к нам.

– Маша! – с укоризной сказал он. – Ты же взрослая, чтобыпонимать, похороны не лучшее место для выяснения отношений.

– А чего она врет? – сопротивлялась Манюня. – Милу отравили,не мы, а Костя. Я хорошо видела, как он ей сначала в рот руку засунул, а потомМила упала, и все! Он ей яд на язык положил!

Родя прищурился.

– Да, мне известно, что ваша семья, несмотря на долгие годыдружбы со Звонаревым, в момент испытания утопила его своими показаниями. Тывидела таблетку яда?

– Нет, – ошарашенно ответила Машка.

– Зачем тогда оговорила человека? – поцедил Родя. – Это ведьне в Барби играть.

Маня стала белой, словно лилии, которые какой-то умникпринес на кремацию.

– Никого я не оговаривала, рука Кости…

– Можешь ничего не объяснять, – отмахнулся Родя, – твояпозиция понятна без слов.

Пробормотав сию фразу, Родион отступил влево и смешался сгруппой мужчин и женщин, смотревших на нас с Машкой словно домашняя хозяйка наневесть откуда взявшихся крыс. И мне стало понятно: мы тут парии. Милочкиныподружки и приятели Костика, до сих пор не слишком любившие друг друга, сейчасоказались под властью одной эмоции: они ненавидят нас.

– Может, не ехать на поминки? – тихо спросила я у Зайки.

– Только хуже будет, – шепотом ответила Ольга.