Собака, которая спасла мир - Росс Уэлфорд

Я в ужасе. Как, думаю я, я вообще оказалась тут?

– Рамзи? Мне это не нравится. – Я протягиваю руку и стискиваю ладонь Рамзи, а потом кричу: – Стоп! – а потом ещё громче: – СТОП!

Слишком поздно. Точки света на потолке гаснут, и всё погружается во тьму.

На том самом месте в Испанском Городе, где мы теперь стоим, был – ещё совсем недавно – ресторан, хотя внутрь я никогда не заходила. Годами ранее тут был танцевальный зал, потом дискотека с кафе и игровыми автоматами; снаружи располагалась постоянная ярмарка с аттракционами, над которой возвышался огромный белый купол, и всё вместе называлось Испанским Городом.

Мой дедуля, который вырос здесь и только потом переехал с бабулей в Шотландию, говорит, что помнит древние дребезжащие американские горки, сделанные из дерева и железа, которые все называли «русские горки». К 1990-м, однако, Испанский Город пришёл в почти полную негодность и, очевидно, оставался в таком состоянии много лет.

Отремонтировали его всего несколько лет назад, и теперь никакой ярмарки тут нет, как и русских горок. Но кафе-мороженые снова появились, а с ними несколько ресторанчиков – пафосных и дорогих, вроде чайной Полли Данкин, при виде которой дедуля поджимает губы и начинает горячиться: «Да вы шутите! Такие деньги за чайник чая! Вот когда я был ребёнком…» и так далее.

Король как-то посещал Испанский Город, ещё до того, как стал королём. Я была младенцем, и у нас есть фотография – я, мама и король, который будто бы улыбается мне, хотя на самом деле это просто угол фото такой. На самом деле он улыбался чему-то другому. Эта фотка у нас висит в коридоре в рамке.

В общем, прошлой зимой ресторан под куполом закрылся. Никто не знал почему. Мама Саскии Хеннесси работала там официанткой, и в один прекрасный день ей позвонили из ресторана и сказали, что она там больше не работает. Но… ей дали уйму денег, они всей семьёй съездили во Флориду, купили себе новенькие ноутбуки, а миссис Хеннесси потом устроилась в чайную Полли Данкин.

Та же история произошла со всеми, кто работал в этом ресторане, если верить Сасс.

Вчера: людный ресторан. Сегодня: в фургоны загружают столы и стулья. Через неделю: приезжают строители с кувалдами и контейнерами.

С улицы всё выглядит по-прежнему. Но никто не знает, что происходит внутри. Точнее, никто не знал – пока мы с Рамзи не встретили доктора Преториус.

Как-то раз, перед октябрьскими каникулами, мы с Рамзи возвращались домой со школы, и я рассказывала ему про всё это и про встречу с королём, размышляя вслух, что же здесь такое строят, и тут он просто подошёл к типу в оранжевой куртке и каске, катившему тачку с кирпичами и обломками дерева мимо больших задних дверей Испанского Города.

– Простите, сэр, а что тут происходит? – спросил его Рамзи, и я поёжилась от неловкости. («Сэр»!) Мистер Спрингэм, наш учитель, говорит, что у Рамзи «нет фильтра ситуации», он с кем угодно готов завести беседу.

Мужчина, казалось, обрадовался передышке.

– Без понятия, сынок. Недурственный был ресторан, и на тебе – весь разломали! Оченно жалко, как по мне. Глянь-ка… – Он указал на огромный кусок блестящего камня в своей тачке. – Роскошный кусманище итальянского мрамора, так-то. Возьму-ка я его себе, пожалуй. Из него выйдет вот такой садовый стол!

– Так… что там вместо этого будет? – спросил Рамзи. Мужчина снял каску, вытер лоб предплечьем и поглядел на купол.

– Не знай, сынок. Какая-то музыкальная или киностудия, небось. На той неделе туда кучу навороченных штук привезут. Знаешь: светильники да прожекторы, компьютеры и всякое такое. – Он кивнул на пожилую леди в каске, присевшую на корточки и изучающую этикетки на выстроенных штабелем серебристых канистрах, напоминающих огнетушители. Она оглянулась и пристально уставилась на нас. Я не узнала её – поначалу.

– Ладненько, ладненько. Некогда мне с тобой трепаться. А то вон старая доктор Как-там-её обозлится. – Он подхватил тачку и продолжил работу.

Рамзи повернулся ко мне.

– Видишь? Всего-то и надо что спросить!

Когда мы уходили, я оглянулась и увидела, что пожилая леди – высокая и худая – встала и по-прежнему смотрит на нас. Я отвернулась. Через несколько метров я опять решилась посмотреть за спину, и она по-прежнему смотрела на нас, и я почувствовала себя так, будто меня поймали на каком-то дурном поступке.

Я узнала её: я видела её на пляже несколько раз, она купалась. Даже зимой.

То, что она там строила, тоже было огромным. В серебристых канистрах я узнала жидкую сварку: папа использует такую в своей автомастерской, но у него есть всего одна. У пожилой леди же было порядка двадцати.

Я снова оглянулась, и тут что-то произошло. Взгляд? Связь? Не знаю, но у меня появилось отчётливое ощущение, что она смотрела на нас не просто так. Кажется, она даже улыбнулась себе под нос, довольная чем-то, или, может, я это себе вообразила.

Теперь же в кромешно-чёрном Куполе изогнутый металлический щиток перед моими глазами без предупреждения озаряется ослепительным сине-белым светом – настолько ярким, что мне почти больно. Я щурюсь и, когда свет становится приглушённее, передо мной начинают вырисовываться фигуры. За считаные секунды длинные тонкие шесты превращаются в пальмы, а тёмный пол становится белым, на моих глазах трансформируясь в тропический пляж.

И я имею в виду настоящий пляж: не какой-нибудь там зернистый жёлтый пляж в виртуальной реальности с корявой графикой через громоздкие очки. Это гораздо, гораздо более реалистично, чем я когда-либо видела на любом устройстве.

Я отпускаю руку Рамзи, и он восхищённо выдыхает:

– Ого-о-о-о-о!

Перед нами стоит шезлонг, но теперь по обе стороны от него простирается широким полумесяцем кремово-белый песок, обрамлённый пальмами и ведущий к покрытому рябью бирюзовому океану в нескольких метрах впереди.

Я поворачиваюсь на 360 градусов. Иллюзия идеальна. Я поднимаю голову, и на голубом небе обнаруживаются облачка, а на горизонте виднеется серое облако потемнее.

Потом я замечаю звуки: бриз; шелест пальмовых листьев на ветру; плеск небольших волн; рычание старого мопеда, проезжающего где-то в отдалении. Позади раздаётся гнусавая музыка. Я оборачиваюсь и вижу хижинку-бар с напитками, откуда музыка и доносится. За прилавком стоит улыбающийся бармен. Я улыбаюсь ему и приветственно машу рукой.

Он машет в ответ. Его движения совершенно не дёрганые, хотя рука становится чуточку пиксельной, и его обрамляет едва заметный тёмный контур.

«Ладно, – думаю я. – Это весьма неплохо – нет, даже лучше, чем весьма неплохо, это превосходно, но, знаете…»

Не хочу показаться скептичной и испорченной, но я ведь и раньше играла в игры виртуальной реальности. Эта хороша и определённо лучше, чем в Диснейлэнде, но… что ж, зачем делать из этого такую тайну?