Погребенный светильник - Стефан Цвейг

А теперь слушай. Священными принадлежностями ковчега были жертвенник, на который мы возлагали хлебы и питающий плод земного лона, и сосуды, откуда клубился ладан, чтобы достичь Господа, и скрижали Завета, заключенного с нами Господом. Но самой заметной из всех принадлежностей был светильник, чей свет вечно освещал Святая святых. Ибо Господь любит свет, который зажигает, а наша благодарность за свет, который Он подарил нашим глазам, нашим чувствам, создала этот светильник, искусно отлитый из чистого золота. На широком стволе возвышаются семь подсвечников, украшенные затейливо сплетенными венками из цветов. Когда в семи подсвечниках зажигаются семь свечей, в семи бутонах загорается свет и мы возвышаемся душой. Всякий раз по субботам, при виде этого зрелища, сердца наши становятся храмом памяти. А потому форма этого светильника — самый дорогой для нас знак, дороже всех прочих вещей на земле. И везде, где еврей еще хранит веру отцов, в каждом доме, в любой стороне света, слепок с меноры молитвенно поднимает к небу семь своих рук.

— А почему семь? — нерешительно спросил мальчик.

— Спрашивай, дитя мое, спрашивай! Вопрошание станет знанием. Семь — особое, высокое число среди других чисел, ибо за семь дней Бог создал этот мир и человека, и нет большего чуда, чем жить в этом мире, ощущать его и любить и познавать Творца. Благодаря свету Господь научил наши чувства — видеть, а душу — ведать. И потому светильник своими семью руками славит свет, внешний и внутренний. Ибо и внутренний свет нам даровал Господь, научив письму. Внешний свет мы воспринимаем зрением, внутренний свет — распознаванием письмен. Письмена для души — как пламя для наших чувств. Письмена сохраняют все — деяния Господа и деяния отцов, меру всякого делания, дозволенное и запрещенное, созидающий дух и формирующий Закон. По милости Божьей мы приходим в этот мир дважды: когда рождаемся на свет и когда просвещаем свой дух. И даже собственную суть мы постигаем благодаря просвещению. Ты понимаешь меня, мой мальчик?

— Нет, — вздохнул ребенок.

— Тогда запомни только одно, все прочее ты поймешь позже, запомни только то, что я скажу тебе сейчас. Самым святым, что мы сохранили в наших странствиях, единственным, что нам осталось с изначальных времен, были две вещи: Писание и светильник, Тора и менора.

— Тора и менора, — почтительно повторил мальчик и судорожно сжал руки, словно стараясь удержать эти слова.

— Ну, слушай дальше! Наступило время (оно давно прошло), когда мы устали от странствий. Ибо человек вожделеет к земле, как земля вожделеет к человеку. И когда, после долгих-долгих лет блуждания на чужбине, мы возвратились на землю, обетованную нам Моисеем, мы законно овладели ею. Мы пахали, и сеяли, и сажали виноград, и приручали животных, мы возделали плодородные поля и окружили их заборами и изгородями, мы были счастливы, ибо перестали быть нежеланными и отверженными среди прочих народов и вечными пришельцами на чужбине. Мы уже считали, что навсегда покончили с блужданиями, мы уже дерзко утверждали, что земля эта — наша, как будто земля когда-либо принадлежала человеку. Но все, что ему дается, дается взаймы. А он всегда забывает, что заиметь — еще не значит удержать, завладеть — еще не значит сохранить. Почувствовав землю под ногами, он строит на ней дом, он хочет врасти в почву корнями деревьев. Вот и мы впервые построили себе дома, возвели города. У каждого из нас был теперь родной кров. И мы, движимые благодарностью, захотели дать приют среди нас и Ему, нашему Господу и Покровителю. Мы решили построить Ему самый высокий и великолепный дом, Божий дом. В то благодатное мирное время жил в нашей стране один царь, богатый и мудрый Соломон…

— Да будет благословенно имя его, — тихо произнес Абталион.

— Да будет благословенно имя его, — повторили на ходу остальные старцы.

— …и построил он дом на горе Мория, где некогда предок наш Иаков увидел во сне ведущую в небо лестницу, а проснувшись, сказал: «Это место — священно и будет священным для всех народов Земли». Там и построил Соломон великолепный дом для Бога, возведя его из камня и кедрового дерева и драгоценных металлов. И когда наши предки взирали на его стены, сердца их проникались уверенностью, что Господь всегда будет жить среди нас и на вечные времена умиротворит нашу судьбу. Мы обрели покой, поселившись в своих домах, а столь долго носимая нами скиния и спрятанный в ней ковчег обрели покой в доме Господа. Днем и ночью менора возносила перед алтарем семь своих огней. Все наши святыни были надежно укрыты. И хотя Бог оставался невидимым, каким был и будет во веки веков, Он мирно пребывал в стране наших предков, в Святая святых Иерусалимского храма.

— Да узрят его снова мои глаза, — молитвенно повторили на ходу мужчины.

— Но слушай дальше, дитя мое. Все, что имеет человек, дано ему в долг, а счастливые времена катятся быстро, как колесо с горки. Напрасно мы думали, что мир будет длиться вечно. Потому что с востока пришел дикий народ и ворвался в наш город — так же, как те грабители, которых ты видел в городе нашей чужбины. Они захватили все, что можно было захватить, унесли все, что можно было унести. Все, что можно было разрушить, они разрушили. Они не смогли отобрать у нас только Невидимое: Божье слово и присутствие. Но менору, священный светильник, они сорвали с алтаря и утащили с собой — не из-за святости, этим слугам зла она была непонятна, но из-за золота. Грабители всегда любят золото. И алтарь, и все священные сосуды вместе с самим народом они увезли с собой в Вавилон.

— Вавилон? — робко перебил его мальчик.

— Спрашивай, спрашивай всегда, дитя мое, и пусть Господь удостоит тебя ответом. Вавилон был таким же большим и богатым городом, как тот, где мы живем теперь, и лежал так далеко от нашей родины, что даже звезды над головой располагались там иначе. Чтобы представить, на каком расстоянии оказались наши священные предметы, сосчитай сам: мы провели в пути только три часа и уже испытываем боль во всем теле и усталость. А чтобы попасть в Вавилон, нужно было провести в дороге в тысячу раз больше времени и даже больше. Теперь ты понимаешь, в какую даль они утащили наш светильник? Но запомни: никакая даль не воспрепятствует Божьей воле. Может быть, весь смысл нашей вечной отверженности и заключается в том, чтобы на чужбине святое становилось для нас еще более святым, а душа в годины испытаний проникалась еще большим смирением. И, увидев, что Его слово и в изгнании осталось для нас святым, Господь пробудил сердце вавилонского царя. Царь понял свою неправоту и отпустил наших отцов в Землю обетованную и отдал им светильник и другие принадлежности храма. И наши отцы через пустыни, горы и чащобы возвратились из Халдеи домой, в Иерусалим. Они вернулись живыми с края земли. Вернулись туда, где мы всегда были и куда всегда стремимся всеми помыслами. Мы снова отстроили храм на горе Мория, снова засияли семь огней пред алтарем Господа, и сердца наши снова возрадовались. И чтобы понять смысл нашего теперешнего странствования, хорошенько запомни вот что: нет на свете другого столь же священного и старинного творения рук человеческих, которое проделало бы столь далекий путь во времени. Из всех знаков нашего единства и чистоты этот светильник — самый драгоценный. И если он гаснет, судьбу нашу окутывает мрак.