Дочка, не пиши! - Катерина Шпиллер

После комментариев, подобных Тосиным, в которых всегда присутствует что-то как бы личное, я начинаю лихорадочно вспоминать: а не должна ли я этому человеку денег? Иначе за что он меня так ненавидит? Ему-то я что плохого сделала? Борец за идею? А за какую?

Ну, а последняя Тосина фраза про моего мужа – это уже совсем за пределами позволительного для интеллигентных людей. Мне остается только послать виртуальную пощечину хамке.

На следующее утро, еще не успев позавтракать, я бросилась к компьютеру… Интернет не обманул моих ожиданий: книгу продолжали очень активно читать и комментариев за ночь сильно прибавилось. Однако когда я углубилась в их чтение, мое недоумение вкупе с горечью лишь возросли. Все больше я чувствовала себя во враждебном окружении инопланетян… Я как будто вернулась в детство, когда ощущение чуждости и враждебности окружающего мира было для меня нормой.

Погрузившись в Интернет, я с неудовольствием заметила, что в Сети встречается намного больше хамов, чем в реальной жизни. Это и неудивительно, окажись хам на расстоянии вытянутой руки, он не рискнет показывать свое «культурное» нутро, ведь по физиономии схлопочет. А сидя за компьютером, он чувствует себя в неприкосновенности, и присущая большинству пакостных людей трусость не мешает ему полностью раскрепоститься и делать то, что он вынужден в себе подавлять при реальном общении с людьми. Приведу несколько типичных примеров.

Анна:

Мы знаем о поведении Галины Щербаковой только из написанного психически не вполне здоровой дочерью. И все. Нет никаких подтверждений, что так и было.

Да к сорока годам сто раз вылечиться можно было! Или хотя бы улучшить как следует свое состояние. Это же не идиотия. А к книге написали бы тогда в аннотации: «записки психически неадекватной…»

Вот еще один «добрый» человек – эта Анна стала надоедать мне своими злобными заметками с самого начала и никак не уходила с форума. Я так и не поняла, для чего она это делает. Если не считает меня больной, выходит, хочет просто нахамить. Если считает, что я нездорова, значит, мадам удовлетворяет свой садизм: кто еще может так доводить заведомо больного человека? В обоих случаях портрет получается не очень эстетичный.

Пример другого типичного обвинения.

Читатель:

Автор воспринимает только положительные отзывы. Как там – кто похвалит меня лучше всех? Любая, даже корректная критика не воспринимается.

Автор:

Пожалуйста, ответьте только на один вопрос: слово «дерьмо» про написанное мной – это корректная критика?

Думаете, это убеждает шакалью стаю? Ничуть не бывало. Они даже подводят теоретическую базу под свое право хамить.

Тося Т.:

По поводу «дерьма». Выставляя что-либо в Интернет, а тем более глубоко личное, причем неординарное, спорное, скандальное, человек должен быть готов к любым комментариям. Ибо не только вы имеете право на самовыражение. Его имеет любой человек. Он имеет право понимать вас по-своему и реагировать по-своему. Это свобода. А не то, что считаете свободой вы. Свобода одного человека ограничивается только свободой другого – тогда это настоящая свобода.

Вот видите, какие в России продвинутые графоманы, как широко они трактуют понятие свободы. Американцы нервно перекуривают… Тося и компания абсолютно уверены, что свобода предполагает право на площадную брань и личные оскорбления. Правда, повторюсь, только в виртуальном пространстве. Инстинкт самосохранения у этих свободолюбивых писак все-таки сильней желания полного раскрепощения эмоций. Так что пусть они принимают лозунг «Свобода хамству!» за руководство к действию при обсуждении своих собственных творений.

– Вы же ограничиваете свободу тех, кому не понравился ваш текст, – вопит в возмущении радетельница демократии и права на хамство. – Вы запрещаете им высказываться. Это не проявление силы, уверяю вас. Это натуральная слабость. Таким образом вы лишь расписываетесь в своей беспомощности, беззубости. Вы ведь умеете писать. Почему не использовать это умение себе же на пользу?

Ладно, сдаюсь. По совету Тоси использую умение писать себе на пользу. Вот сейчас, например, пишу себе на пользу эту книгу.

Разумеется, кроме нападающих «команды противника» в игре присутствовали и защитники моей «команды», новые друзья, которые поддерживали меня все эти полгода и не дали умереть вере в нелюдоедское начало в человеке.

Reader:

Рекомендую вам не обращать внимания на хамство. Игнорируйте эти вещи и все. У вас болезненное восприятие неинтеллигентной речи. Увы, даже в литературном диспуте принимают участие и хамы тоже. Не стоит тратить на них свои нервы.

Вы молодец! Вы высказались на животрепещущую тему, с одной стороны, и обрели оружие, адекватное тому, которым владеет ваша мать (перо, компьютер). Теперь вы на равных. Хотя, боюсь, ваша мать в долгу не останется – а у нее «голос» громче, «слушателей» больше. И вряд ли она будет следить за выражениями. Читал я Галину Щербакову – она любит злоупотребить ненормативной лексикой (известная хамская игра интеллигентов). Так что держитесь, Катерина, ваши бои еще впереди. Я на вашей стороне – ваша книга меня убедила. Так что один сторонник, как минимум, у вас уже есть.

Светлана:

Не понимаю, почему неприятие автором хамства раздражает. Кто-то в дискуссии перешел границы допустимой лексики и получил за это по заслугам.

Нет, не достигла «команда противника» желаемого результата: я не была кроткой и не принимала с благодарностью их хамство. Их это ужасно разозлило и обидело, кстати, как и мою родню, очень удивившуюся, что я вдруг обрела голос, высказала им нечто нелицеприятное, да еще и не покаялась в этом. Хамы и дураки любят иметь дело со слабыми, потому что их можно обижать безнаказанно. Когда же встречают отпор, то удивленно-обиженно вопрошают: «Как же так? Нам обещали, что будет не драка, а избиение…»

Начало моей «новейшей истории» оказалось необычным. Что я чувствовала? С одной стороны, меня удивило и порадовало внимание, которое обратили на мою книгу. На СИ есть счетчик посещений, и по сравнению с публикациями постоянно прописанных здесь авторов он на моей странице сразу стал зашкаливать. На других литературных сайтах, где тоже читали мою книгу, ситуация была спокойней, но счетчики также щелкали весьма бодро. Я ожидала неприятия, но не такого грубого, глупого и агрессивного. Положительные отзывы меня, конечно, очень радовали. Но все же удручало количество невменяемых, злобных людей, которые возненавидели меня так, будто я им причинила личные неприятности.

– Обрати внимание, – говорил мне муж, – твои хулители – авторы СИ, бездарные графоманы, которых никто не читает и не публикует. Ты для них, как бельмо на глазу со своей книгой, ведь она быстро стала самой читаемой на этом сайте! Такое не прощают.

Наверно, муж был прав. Большинством хулителей двигала элементарная зависть. Но вскоре проявились и более глубокие причины неприятия книги. Те из моих критиков, кто попримитивней – поглупее, менее образован и культурен, быстро взяли на вооружение избитый постулат «мать – это святое» и пошли в атаку. Критики поумнее и пообразованней быстро смекнули, что всегда найдут массу сторонников, если будут разыгрывать этот примитивный лозунг. Атака с криками «Не смей говорить плохо о матери!» приобрела черты кампании. Поначалу я терпеливо объясняла оппонентам, почему в некоторых случаях дети имеют право на критику родителей, привлекала логику, приводила яркие примеры.