Только для мертвых - Владимир Васильевич Гриньков

– Что, вчера все так плохо было? – опечалился Воронцов. – А?

– Я не хочу об этом говорить.

Хельга неторопливо одевалась. У нее, наверное, были сегодня дела. Свои заботы. И Воронцов снова вспомнил о Бэлле. Его самолет, кажется, вылетает в двенадцать. Если очень постараться, то запросто можно успеть. Надо проводить англичанина, иначе обидится. У них там, наверное, не принято так обходиться с партнерами.

– Как насчет кофе? – поинтересовался Воронцов. – Хотя бы на это я могу претендовать?

– Ну конечно.

– Я люблю крепкий.

– И тут я ничего против не имею.

– И чтоб сахару побольше.

– Хоть полчашки.

– Послушай, ты злишься на меня, что ли?

– Какая чушь, – пожала плечами Хельга. – Если бы я на тебя злилась, ты уже давно был бы не здесь, а там, внизу, в кустарнике. Меня однажды один тип рассердил по-настоящему, так я его выбросила в окно.

– Бр-р-р, – передернул плечами Воронцов. – Какой у тебя этаж, кстати? Я ни черта не помню.

– Второй.

– Все равно удовольствие сомнительное, – определил Воронцов. – А ты жестокая, милая моя Клеопатра.

– Жизнь такал, – рассудила Хельга, прихорашиваясь перед зеркалом. – Чему только не научишься.

Воронцов покинул наконец измятое ночными забавами ложе и подошел к окну. До зеленевшего внизу кустарника было далековато.

– Он не убился?

– Кто? – не поняла Хельга.

– Тот, которого ты выбросила в окно.

Хельга рассмеялась:

– Да я пошутила! Ты что, действительно поверил? Ты посмотри на меня! Разве я бы смогла?

Комплекция у нее была в самом деле достаточно хрупкой.

– Шутница! – буркнул Воронцов.

Дом, в котором жила Хельга, стоял в тихом месте. Неширокая улочка, заросшая высокими деревьями, и никаких прохожих, будто все здесь вымерло. За те несколько минут, что Воронцов стоял у окна, он не увидел ни одного человека, и ни одна машина по улице не проехала. Только напротив стоял одинокий зеленый «опель».

– Тихо здесь у вас, – сказал Воронцов и отошел от окна.

– Ты бы оделся, – посоветовала Хельга, будто не расслышав его слов. – Фигура у тебя, конечно, что надо, но эксгибиционизм – не моя стихия.

Воронцов с неожиданной поспешностью вернулся к окну, но встал так, чтобы его прикрывала стена, и осторожно выглянул на улицу.

– Вот эта машина, – сказал он после недолгой паузы, – там, внизу… Она часто здесь стоит?

Хельга подошла к окну.

– Поосторож-ж-жнее! – зашипел на нее Воронцов. – Встань так, чтобы тебя не видели с улицы!

– Это еще почему? – изумленно вскинула брови Хельга, но подчинилась.

– Зеленый «опель» видишь?

– Вижу.

– Он часто здесь останавливается?

– Я вижу его первый раз в жизни.

– Я так и думал, – сказал Воронцов похоронным голосом.

– Там кто-то сидит, кажется, – заметила Хельга.

– Я в этом и не сомневался.

Воронцов торопливо оделся. Хельга следила за ним с настороженным любопытством. В конце концов любопытство в ней пересилило, и она уже не могла его скрыть:

– Кто эти люди? Ты их знаешь?

– Я не вполне уверен, что это именно они.

– Они – это кто?

– Они – это они.

Воронцов опять подошел к окну и долго всматривался.

– Может, я и ошибаюсь, – с сомнением произнес он через несколько минут. – Но уж больно машина знакомая. Если бы ее еще с другой стороны увидеть. Там дверца, передняя правая, должна быть в грунтовке. Не зеленая, как вся машина, а коричневая.

– А если коричневая – тогда что?

– Тогда это за мной.

Хельга, похоже, встревожилась не на шутку.

– Объясни мне, в чем дело, – попросила она.

– Тебе лично ничто не угрожает. Да и я по большому счету головы вряд ли лишусь.

– Но это опасно – то, что они здесь, под нашими окнами?

Какие у нее синие глаза! Глядя в такие глаза, невозможно лгать.

– Да, – сказал Воронцов. – Если это они, то хорошего мало.

– Может быть, просто похожая машина?

– Может быть. Но уж слишком похожая.

– Я выйду и посмотрю! – неожиданно выпалила Хельга. – Зайду с той стороны, и все будет ясно.

– Не надо!

– Не командуй!

– Не смей!

– Посмею!

– Ну хорошо, – сдался Воронцов.

Он понял, что эта женщина не привыкла подчиняться.

– В том доме булочная, зайди туда. Когда будешь выходить из булочной, та сторона машины окажется прямо перед тобой, даже голову поворачивать не придется. И если дверца там действительно в грунтовке, руку вот так поднимешь и поправишь блузку.

Стоя у окна, Воронцов видел, как Хельга вышла из подъезда, пересекла по-прежнему пустынную улицу и скрылась в дверях булочной. Она пробыла там всего минуту или две, а когда вновь появилась на улице, на ее лице читалась полная безмятежность. Она скользнула взглядом по дверце «опеля» с той стороны, которая не была видна Воронцову. На мгновение у него екнуло сердце, но Хельга тут же отвела от машины скучающий взгляд, и Воронцов вздохнул с облегчением. Значит, он ошибся. И тут Хельга подняла руку и поправила блузку. Именно так, как они договорились пять минут назад.

Тот самый «опель»…

Глава 5

– Пасут меня, – сказал Воронцов.

Он сидел на кухне, держа в руке чашку с дымящимся кофе. Рука с чашкой не дрожала. Хельга это заметила и оценила.

– Ничего страшного, в общем-то. Просто неприятно. Моя фирма сейчас заключила контракт, пятнадцать миллионов долларов уйдут за границу. Мой босс, тот, кому фирма реально принадлежит, боится, что я следом за этими деньгами на Запад подамся. Поэтому пустил за мной «топтунов». Вот эта машина, зеленый «опель», – их. Я ее не раз у офиса своего видел.

– А что, и вправду можешь сбежать? – поинтересовалась Хельга.

Опять было непонятно – всерьез спрашивает или шутит, сохраняя на лице маску невозмутимости.

– Сбежать бы, конечно, я не сбежал. Но своего шефа насторожил, потому что засобирался в Англию.

– Зачем?

– В гости. Партнер меня пригласил.

– И ты согласился?

– Ну конечно. Это же Англия!

– Скажите пожалуйста! – фыркнула Хельга. – Подумаешь, Англия.

– Тебе этого не понять! – оскорбился Воронцов. – Я об Англии с детства мечтаю. Страна с такой историей, с такой литературой, столько великих людей…

– Романтик, – улыбнулась Хельга. – Ну и как, поедешь?

– Патрон против. Отобрал у меня билет до Лондона, потребовал привезти ему мой загранпаспорт, теперь вот еще «хвост» за мной пустил, чтобы я не сбежал-таки ненароком.

– Боже, как я люблю таких мужиков! –