Храм и рынок. Человек в пространстве культуры - Борис Васильевич Марков

Ареса, который обременен жаждой убийства, но сам не может умереть, Дионис — растерзанный и вновь возрожденный бог. Если Арес символизировал смерть, которая сама не может умереть, то Дионис выражает жизнь с ее вечным рождением и умиранием. Иудейский монотеизм — альтернатива язычеству. частности, и тем, что накладывает запрет на представление Бога. Бог — что абсолютно другой, о котором человек не может знать ничего. Его всемогущество выражается в непостижимости, неявленности и непредсказуемости. Неизвестно, что Он вообще может потребовать и чем можно заслужить Его милость. Христианство в сравнении с иудаизмом делает Бога более человечным. Хотя принципы первородного греха непонятны и сам он неискупим человеком, все-таки Бог посылает для спасения людей своего Сына, чтобы Он кровью и страданиями искупил грехи людей. Учение о тринитарности стремится связать небесное и телесное. Через Иисуса Бог репрезентирует себя на земле. Но хотя благодаря инкарнации Он обретает человеческий облик, тело Его остается нечеловеческим. Другое таинство евхаристии также связывает трансцендентное и телесное: благодаря причастию человек связывается с божественным телом. Вместе с тем постепенно евхаристическое тело все более превращается в социальное, а само причастие становится ритуалом присоединения индивида к церкви, как к коллективному телу. Главным в христианской религии становится единство верующих на основе любви, прощения и покаяния. Это определяет практики производства телесности в христианстве. Страдание и сострадание, пост и молитва, покаяние и прощение становятся главными средствами формирования тела. Парадоксально, но переживание собственного несовершенства — наиболее радикальная проблематизация жизни — становится продуктивной силой, скрепляющей людей прочной коллективной связью. Страдая сами, люди становятся способными к состраданию, осознавая собственную греховность, они способны прощать других.

ЗАБОТА О ДУШЕ

Загадка человека заключается в том, что он обладает стремлением к высшим ценностям, которые и определяют масштаб его деяний. Являются эти ценности своеобразными антропологическими константами или же отыскиваются самим человеком путем познания? Сегодня мы настолько привыкли надеяться на свои интеллектуальные усилия, что познание истины стало универсальной процедурой, вытеснившей все остальные способности духа. Однако познание имеет свои границы, и они, между прочим, состоят в том, что знание, например, добра и зла еще не обеспечивает следования правилу добра. В связи с этим возникает вопрос о том, каким образом в истории культуры формировался субъект духовных переживаний и нравственных действий.

Сравнивая современные педагогические практики с древними формами наставничества и учительства, нельзя не отметить утрату сложной техники передачи традиций и жизненного опыта, а также пробуждения и интенсификации высших духовных состояний и озарений. Значительные усилия в традиционных культурах прикладывались для формирования духовных и телесных способностей ученика. Подготовка к несению жизненных трудностей включала гимнастику, диетику, аскетику, а также заботу о душе, направленную на преодоление лени, рассеяния, аффектов и страстей.

Важнейшей функцией дискурса наставлений и поучений является формирование и интенсификация таких духовных актов и переживаний, как вера, любовь, надежда, свобода, красота, справедливость, нравственная солидарность и т. п. Эти духовные чувства основываются на витальных переживаниях симпатии, радости, доброты, но не сводятся к ним, так как имеют безусловный характер и как таковые не зависят от стечения обстоятельств или самочувствия человека. Поэтому требуется специальная подготовка, направленная на очищение и облагораживание витальных переживаний: подавление агрессивных чувств и интенсификацию любви к высшим ценностям.

В христианской культуре обращение человека достигается в основном посредством слова. Наставник выполняет роль медиума, так как его задача заключается не просто в передаче личного опыта жизни, а в приобщении ученика к Писанию. Забота о душе в христианских наставлениях и поучениях направлена на отречение от тела и на обращение к духу. Отсюда вытекает достаточно резкое различие между философским искусством заботы о себе и христианским аскетизмом, включающим, помимо воздержания и молитвы, процедуры исповеди и покаяния. Забота о себе постепенно трансформируется в отречение от себя: духовные акты уже не озаряют субъекта, а истина, которую открывает аскет, уже не принадлежит ему.

Центральную роль в христианстве начинает играть дискурс греха и покаяния, реальные функции которого выходят за рамки чисто религиозных задач. На его основе происходит производство нового типа субъекта с такими телесными и душевными качествами, которые необходимы для эффективного управления. Если традиционное общество, основанное на телесном насилии и принуждении, отслеживало поступки и телесное поведение человека, то религия, открывая возможности контроля за душевными процессами — намерениями, желаниями, целями и т. п., подготавливает возможность перехода к более цивилизованным формам управления, основанным на самоконтроле и самодисциплине.

Современная практика работы культуры над телесными и духовными качествами человека больше не связана с аскезой и обращением. Это обусловлено радикальным изменением типа власти, которая реализуется в форме не запретов, а предписаний и рекомендаций по образу жизни. Вместо дискурсов о духовном, интенсифицирующих чувства любви и дружбы, добра и справедливости, все более фундаментальное значение приобретают дискурсы о телесном, развиваемые в массовой культуре. Это вызвано тем, что общество стремится управлять не идеями, а желаниями людей. Сложная техника работы над собой и заботы о душе не востребуется властью, которая делает людей такими, какими нужно, гораздо более простыми и доступными способами. Используя рекламу, давая советы о здоровом образе жизни, о режиме труда и отдыха, общество формирует повседневный порядок, который и обеспечивает его устойчивое существование.

Любая культура является прочной в том случае, если она не утратила духовных и душевных связей между людьми, и поэтому наряду с формами социальной интеграции должны развиваться и совершенствоваться формы духовного единства. Отсюда одной из важных задач современной философии остается сохранение и развитие традиционной заботы о душе. Истины, которые мы сообщаем ученикам, не согревают их сердца и не учат жизни. Это абстрактные, безличные знания, не способные пробудить волю к поступку или, напротив, противостоять желаниям. Инструментальные знания, которые производит наука, направлены на преобразование мира, но они непригодны для преобразования души человека. Между тем, несмотря на высокий уровень технической цивилизации, человек вовсе не избавлен от тяжелых