Чужие берега - Сергей Протасов

В ходе этих вылазок была перехвачена корейская шхуна с военной контрабандой, шедшая из Шанхая в Ульсан. От ее капитана и из найденных на борту газет узнали, что японцы объявили о начале блокады Цусимы, а заодно и берегов северо-восточной Кореи и российского тихоокеанского побережья. Проливы восточнее и западнее Цусимы объявлялись закрытыми для любого судоходства. С конца июня японцы считают вражескими любые суда, даже принадлежащие нейтральным странам, направляющиеся в эти районы, и будут топить все, что увидят там и у русских берегов днем и ночью без досмотра.

В ответ на это Рожественский отправил по беспроволочному телеграфу во Владивосток официальное заявление, в котором сообщалось, что в такой ситуации русский Тихоокеанский флот считает себя вправе также топить все корабли, которые находятся в Японских водах и портах, без различия национальности. Кроме того, будут приняты самые активные меры по предотвращению подвоза снабжения из Европы и Индокитая для японских армий, ведущих боевые действия в Маньчжурии.

Депеша ушла открытым текстом, так что ее приняли не только во Владивостоке. Но для большей ясности заявление в тот же день огласили на специально созванной пресс-конференции, на которую были приглашены все пребывавшие во Владивостоке журналисты, число которых менее чем за месяц увеличилось в разы.

Новость сразу напечатали в нескольких дальневосточных газетах с сопроводительными комментариями. Причем тон этих комментариев колебался от одобряющего, исходившего со страниц «Чифу Дейли Ньюз», до резко осуждающего в англоязычной прессе. Немецкие и французские газеты ограничились лишь дословной перепечаткой с краткими нейтральными пояснениями.

В дальнейшем оба заявления были многократно перепечатаны многими серьезными изданиями и моментально дошли до Европы, вызвав массу споров и протестов. Из Петербурга во Владивосток пришло немало гневных депеш и нот от английского, американского и некоторых других правительств, переданных российскому МИДу. От Рожественского требовали предоставить немедленные разъяснения для «Певческого моста»[3], которые помогли бы сгладить негативную реакцию ведущих держав.

В ответ в столицу ушло уведомление, что наместник императора на Дальнем Востоке отбыл по делам на Цусиму, а поскольку телеграфного сообщения с этим островом пока нет, любые разъяснения нашей позиции по этому вопросу несколько задерживаются. Кроме него никто во Владивостоке комментировать это не вправе.

Несмотря на грозный и решительный текст русского и японского заявлений, фактически подтвердить их было нечем. Японцы ремонтировались в Мозампо, перегнав туда еще две свои плавмастерские. В море выходили только старички «Нанива» с «Такачихо», вспомогательные крейсера да «Цусима» с «Акаси». К их сопровождению привлекался первый отряд истребителей, не участвовавший в последнем бою, но потерявший по техническим причинам один корабль из своего состава, вставший к стенке порта для переборки главных механизмов.

Самой заметной их операцией стал набег на Владивосток и залив Посьет 30 июня. Но эта акция, наделавшая много шума, не имела результата с военной точки зрения. Пострадали лишь жилые кварталы города и поста Посьет. Ни порту, ни мастерским никакого урона нанесено не было. Из-за неустойчивой радиосвязи о ней на Цусиме стало известно уже много позже.

Русские тоже пока вынужденно не проявляли большой активности, ограничившись продолжающимися действиями крейсеров. Но время работало против нас. После зачистки Цусима-зунда и занятия удобных для обороны позиций на обоих Цусимских островах перед Тихоокеанским флотом остро встала проблема обеспечения гарнизона новых земель продовольствием и топливом. А после потери части грузов на погибших пароходах список потребностей еще больше расширился, а сроки на решение этого вопроса наоборот сократились.

Оба новейших броненосца получили достаточно серьезные повреждения в бою у Цусима-зунда и нуждались в заводском ремонте, поэтому ни о каком длительном океанском плавании речи пока быть не могло. Между тем ситуация диктовала необходимость, в первую очередь, защищать новые, протяженные и чрезвычайно уязвимые коммуникации между Приморьем и Цусимой. Срочная проводка конвоя под носом у противника представлялась делом весьма непростым и очень рискованным, неизбежно грозящим столкновением с основными японскими силами и крайне нежелательным новым большим сражением. Найти выход из этого противоречия между стратегией и тактикой никак не удавалось.

Тактическая пауза явно затягивалась, хотя все в штабе Рожественского понимали, что тянуть нельзя. Стоявшая в Озаки эскадра и суда сопровождения ежедневно расходовали только угля около семисот тонн, не считая прочих статей довольствия. Планировавшееся изначально дальнейшее использование бронепалубных крейсеров, базирующихся на Цусиму, на судоходных путях между Японией и Кореей неожиданно оказалось недостаточно действенным средством.

У разведки появились сведения, что японцам удалось скрытно протащить к Чемульпо армейский конвой под охраной крейсеров «Нанива», «Такачихо» и старых кораблей седьмого боевого отряда контр-адмирала Ямада. Хотя эти транспорты были каплей в сравнении с потребностями армий маршала Оямы, проводка конвоя показала возможность снабжения войск на континенте через корейские порты даже под носом у всего русского флота.

Имелись достоверные сведения, что в Симоносеки, Модзи, Сасебо и Нагасаки стоят в ожидании отправки десятки судов с грузами для войск на материке. Причем их число быстро растет, так как все неохраняемые перевозки пока приостановлены специальным распоряжением морского министра, а грузы продолжают прибывать как из Европы и Америки, так и из японских портов тихоокеанского побережья и внутреннего моря.

Из Гонконга и Шанхая поступили известия о возможном открытии в ближайшее время новых кредитов для Токио английскими и американскими банками, что позволит японцам скупать уже не грузы, а целиком груженые пароходы. Предполагается вести их часть пути из Европы под английским флагом и под управлением английских команд, а на заключительном отрезке маршрута даже под эскортом английских крейсеров.

При этом конечным пунктом маршрута по бумагам должен был быть Вей-Ха-Вей. От него до Дальнего буквально рукой подать, так что этим пароходам совершенно ничего не стоит просто свернуть не туда. Суда планировалось передавать под управление японского экипажа уже в порту разгрузки.

При успешной реализации противником этой схемы снабжения перехватить их будет невозможно, а вероятность вызвать международный скандал в случае такой попытки будет невероятно высокой. Предотвратить подобное развитие ситуации могли только дипломаты, но они явно не хотели ввязываться в баталии с джентельменами.

В то же время базирование на Цусиму крупных кораблей было связано с серьезным риском из-за постоянных набегов японских миноносцев, шхун и паровых катеров, начавших активно ставить мины по ночам. Прикрывавшие их миноносцы и истребители всегда уходили от прямого боя, но не упускали случая напасть исподтишка. Опыт подобного противостояния после Порт-Артура у японцев был весьма богатый.