Ведьма. В поисках меридиана - Элизабет Ленхард

— Ох, Дин, — печально произнесла мама Вилл. — Что мне теперь делать?

«Уфф», — вздохнула Корнелия, наконец свернув за угол. Тарани была на несколько шагов впереди.

Корнелию переполняло сочувствие к Вилл. Она не могла себе представить, каково это — когда твоя семья разбита. Когда твоя мама сидит в кафе, держась за руки с другим мужчиной. А ведь Вилл к тому же приходилось быть хранительницей Сердца Кондракара…

В груди у Корнелии все сжалось.

«Хмм, — мрачно подумала она, — видимо, нам придется подождать и посмотреть, получится ли у Вилл справляться со своими домашними проблемами и одновременно возглавлять чародейскую команду».

Вилл неслась по лестнице к своей мансарде, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Сердце бешено колотилось. Если она через минуту не окажется за закрытой дверью своей комнаты, она просто умрет.

Ну ладно, может, и не умрет, но унизится, начав рыдать прямо на глазах у соседей. А она сегодня и так пережила слишком много унижений.

Наконец она поднялась на свой этаж и помчалась по коридору. Ноги гулко стучали по бетонному полу.

Добравшись до своей двери, девочка с облегчением всхлипнула, отперла замок и проскользнула внутрь.

Теперь можно было не сдерживаться.

Вилл привалилась спиной к стене. Слезы хлынули у нее из глаз и ручьями полились по щекам. Дыхание с шумными всхлипами вырывалось из груди.

Она рыдала, а в это время в голове у нее снова и снова прокручивалась все та же сцена: она видела, как мама строит глазки учителю истории. Видела, как они держатся за руки. Видела, как мама хихикает, словно школьница. И после этого у нее еще хватало смелости все отрицать. Она врала, глядя своей дочери в глаза! От этих мыслей Вилл разревелась еще сильнее. Спотыкаясь, она добралась до кухни, схватила одноразовое бумажное полотенце, громко высморкалась и вытерла слезы.

Наконец рыдания утихли. Шмыгая носом, Вилл полезла в буфет и достала батон мягкого сдобного белого хлеба и банку с шоколадно-ореховой пастой. Плюхнувшись за стол с тарелкой в руках, девочка отрезала три ломтя хлеба и щедро намазала их пастой.

— Хлеб и шоколад, — пробормотала она. — Лучшее средство от упадка духа.

Но, поднеся к губам аппетитно пахнущий бутерброд, Вилл поняла, что слишком подавлена, чтобы откусить хоть кусочек, и с досадой положила лакомство на тарелку. Отодвинув тарелку подальше, она опустила голову на руки и громко вздохнула.

Вилл пыталась вспомнить, какой была ее жизнь, пока они не уехали из Фадден Хиллс. Родители были счастливы вместе. А она сама была совершенно обычным ребенком, спешащим из школы на занятия по плаванию, а иногда посещающим веселые вечеринки. Никаких тебе забот! Но те дни остались далеко позади.

— С вами все в порядке, мисс Вилл?

Вилл поглядела на холодильник. Гудящий монотонный голос вырывался из отверстия для подачи льда.

«Все у меня не как у людей, — вздохнула Вилл. — Говорящие электроприборы — разве это нормально?»

И все же девочка не могла сдержать улыбку. Приходилось признать, что, если у тебя есть возможность болтать с холодильником, телевизором и компьютером, скучать тебе в собственной квартире не придется!

— Все прекрасно, Джеймс, — тихо произнесла Вилл.

— Вы уверены? — не унимался холодильник. — Обычно вы открываете шоколадную пасту, когда вам грустно.

— Что ж, сегодня для улучшения настроения мне понадобилось бы целое ведро шоколада, — ответила Вилл.

Рассеянно ковыряя ножом в банке с пастой, Вилл почувствовала, что к глазам снова подступают слезы.

«Если бы у меня была нормальная семья, как у моих подруг… Семья, в которой все любят друг друга…» — думала она.

Вилл подперла щеку ладонью и вообразила себе идеальную, как на картинке, семью Корнелии: мама, папа и две дочки, все счастливо живут вместе в просторной модно обставленной квартире. Она представила себе, как Корнелия и ее младшая сестренка Лилиан кидаются друг в друга подушками и прыгают на кровати. Они заливаются звонким смехом, а мама с улыбкой смотрит на них, стоя в дверях детской.

«Как хорошо иметь самую обычную семью, — мечтала Вилл. — Безо всяких секретов. Безо всяких тайн».

Картинка, на которой Корнелия играла со своей младшей сестрой, исчезла, и вместо нее Вилл представила себе портрет семейства Тарани. Ее застенчивая подруга сидит на диване и читает книжку, в этот момент по комнате размашистым шагом, держа под мышкой доску для серфинга, проходит ее старший брат Питер. Он, не страшась холода, направляется на пляж, чтобы под вечер «поймать волну».

Вилл чувствовала, как Тарани заряжается от своего старшего брата уверенностью. Если Тарани была робкой, то Питер был надежным и общительным. С Питером Тарани чувствовала себя как за каменной стеной. Вот у Вилл такой стены не было…

«А каково жить в такой семье, как у Хай Лин?» — задумалась Вилл.

Она представила себе родителей Хай Лин, решивших пообедать пораньше, пока их китайский ресторанчик не начал заполняться голодными посетителями. Они сидят на своей теплой уютной кухоньке с фисташково-зелеными стенами, расположенной прямо над залом «Серебряного Дракона». Миловидная мама Хай Лин держит в руке миску с дымящимся супом из морепродуктов, а ее муж подносит ко рту комочек риса, зажатый красными палочками для еды.

Когда Хай Лин приходит домой, ее всегда ждет горячий обед и улыбки мамы с папой.

— Ах, — с тоской вздохнула Вилл. Она медленно надела крышку на банку с шоколадной пастой и убрала хлеб обратно в буфет.

«Семья, в которой нет никакой лжи. Как это, должно быть, здорово!..»

«Поверить не могу, что родители купились на мою ложь», — думала Хай Лин.

Но еще сложнее ей было поверить в то, что она соврала. Она только что позвонила домой со школьного телефона-автомата, причем специально выбрала такой момент, когда мама накрывала на стол и не могла выслушать ее внимательно. Постаравшись придать голосу беззаботность, Хай Лин сказала:

— Я сейчас в библиотеке с Ирмой, вернусь попозже.

И она действительно была с Ирмой, но вовсе не в библиотеке. Они слонялись вокруг дома миссис Рудольф, всего в нескольких кварталах от школы. Хай Лин ссутулилась от давящего чувства вины и представила себе родителей. Сейчас они, наверное, приступили к супу, поданному в любимых бело-розовых мисках Хай Лин.

Возможно, и суп тоже был ее любимым — с обжаренным рисом. При одной мысли о хрустящих комочках риса и овощах в супе по знаменитому бабушкиному рецепту у Хай Лин потекли слюнки.

Потом она вообразила, как папа озадаченно косится на ее пустой стул.

— А что, Хай Лин не придет обедать? — спрашивает он, когда мама ставит перед ним поднос с едой.