Прекрасный каратель - Каролайн Пекхам

он. — Если ты хочешь познакомиться сегодня ночью, я буду ждать тебя. В любом случае, мы поженимся к концу месяца, Слоан. Так что давайте попробуем, может это сработает.

Моя голова закружилась и я села на кровать, глядя ему вслед с болью в душе. Николи, может быть, и не выбрал меня, но было ясно, что он хочет меня. И, может быть, вселенная была бы добра. Может быть, ему было бы достаточно. Но безрассудная девушка, которую он разбудил во мне, все еще не спала. И я еще не была уверена, будет ли его когда-нибудь достаточно для нее.

Прости меня, Отец, ибо я собираюсь согрешить.

Церковная исповедальня была тесной и темной, запах полированного дерева и благовоний окутывал меня до тех пор, пока не забил мне голову.

Я расправил плечи, пытаясь облегчить боль в них от ночи, спрятанной в крошечном пространстве. Я смотрел, как прихожане идут в огромную церковь через маленькие крестообразные отверстия, вырезанные в двери моего укрытия.

Калабрези были громкими и дерзкими, их высокомерие сияло под их дизайнерской одеждой и чрезмерно взлохмаченными волосами. Женщины словно кричали друг другу, дополняя яркие платья и слои макияжа, внутренне насмехаясь и пытаясь набрать очки с помощью эксклюзивных сумочек и единственных в своем роде туфель. Мужчины говорили голосами, которые эхом отдавались от сводчатого потолка, когда они выпячивали грудь, как павлины в своих дорогих костюмах.

Я не заметил никакого оружия. Никто не приходил в церковь с оружием. Даже мама никогда бы не простила нас, если бы мы с братьями пришли в святое место с оружием.

Мой взгляд скользнул к алтарю, где белоснежная скатерть скрывала от глаз моего брата Энцо. Без сомнения, он был полон энергии, отчаянно пытаясь сделать наш ход. Но мы еще не могли. Пока другой наш брат, Фрэнки, не внес свою лепту.

Жених шел по проходу, мускулы напряглись в черном костюме, пока его темный взгляд скользил по собравшимся мафиози, как будто они были его командой. Николи Витоли. Скоро станет наследником всего этого. Все, что ему нужно было сделать, это надеть кольцо на палец Слоане Калабрези, и его положение в качестве следующего в очереди будет подтверждено.

Я бы тоже вытащил его, если бы мог. Но не раньше, чем мы ударим ее отца, Джузеппе. Если ты хочешь вырубить своих врагов, то имеет смысл сначала отрубить им голову.

И он не появится, пока не появится невеста. Потому что какой гордый отец упустит возможность провести свою маленькую девочку под венец, привязать ее к своему приемному сыну и укрепить их власть одним махом?

Мои руки сжались в кулаки, а сердце бешено колотилось в груди, пока я смотрел. И ждал.

Время должно было быть правильным.

Отец Мариеллос подошел к алтарю, и те зрители, которые все еще задерживались в проходах, обмениваясь историями о чуши и жажде крови, быстро заняли свои места.

Хор приготовился петь, их безупречные белые одежды и невинные выражения лиц заставили меня задуматься, действительно ли они не знали, что стоят в комнате, полной убийц и головорезов. А может быть, они просто не хотели знать.

Возможно, они предоставили правосудие Всемогущему.

На органе прозвучала первая длинная нота, и прихожане встали, а взгляды всех обратились на двери в задней части огромной церкви.

Двери из красного дерева были распахнуты настежь, и через мгновение в поле зрения появился сам Джузеппе Калабрези, втиснутый в костюм, который, должно быть, был сшит специально для него. Он протянул руку, и с другой стороны дверного проема вышла девушка, одетая с ног до головы в белое.

Свадебное платье струилось вокруг нее, шлейф волочился по полу водопадом изящно вышитого кружева.

Вуаль во всю длину скрывала ее черты, поэтому я не мог разглядеть, сильно ли изменилась Слоан Калабрези за годы, прошедшие с тех пор, как я пощадил ее. С тех пор, как я позволил паре широко распахнутых карих глаз, наполненных страхом, отговорить меня от насилия. В моей жизни не так много вещей, которым это удавалось. Я всегда был наготове с кулаками, клинком или пистолетом, если позволяла ситуация. И все же в тот день, в тот момент что-то во взгляде перепуганной девушки заставило меня придержать руку.

Я убедил себя, что это потому, что она была молода, невинна и не представляла для меня угрозы. Но правда заключалась в том, что я мог бы нанести тяжелый удар по ее отцу, лишив ее жизни вместе с ее дядей. Я мог бы. И, может быть, я должен был. Но я этого не сделал. И даже после всех этих лет не был полностью уверен, почему бы и нет.

Николи не сводил глаз с задней части зала, не поворачивая головы, чтобы увидеть приближение своей невесты.

Пока Джузеппе и Слоан шли по проходу, прошла вечность. Все лица в комнате были прикованы к ним, и я мог бы поклясться, что медлительность шага невесты была вызвана нежеланием, а не нервозностью.

Я отбросил эту мысль, как только она пришла. Слоан Калабрези была всего лишь пешкой в играх своего отца. Его единственный ребенок и ключ к защите прав его семьи на этот город. Он выдавал ее замуж, чтобы официально привести Николи в свои ряды. Девушка даже не собиралась брать его имя. С этого дня Николи тоже станет Калабрези. Мальчик, которого Джузеппе взял из ниоткуда и превратил в монстра по своему образу и подобию, наконец получил то положение, к которому его готовили.

Если кто-то из прихожан здесь и возражал против такой договоренности, они явно этого не озвучивали. Николи мог возникнуть из ничего, но он доказал свою ценность для человека, который принял его. Заплатив за свою невесту кровью и смертью тысячу раз. Я должен был благодарить его за смерть моего кузена Марио наряду со многими другими. И его жизнь была отмечена как моя, как только я убью Джузеппе.

Мое сердце забилось сильнее, когда священник начал свою проповедь. В моих мышцах нарастало напряжение, в моем сердце бушевала ярость. Это было то, ради чего я жил. Освобождение зверя, обитавшего во мне. Войну, которую моя семья вела против мужчин, которые наполняли эту комнату зловонием превосходства и прав. Я бы отдал все свое существо в погоне за их кончиной. Это было то, для чего я был рожден, воспитан. Я купался бы в их крови и танцевал бы на их могилах, прежде чем это