Детективная богадельня - Юлия Игоревна Андреева

— Рад снова увидеться, Финк! Правильно делаешь, что не забываешь старых товарищей!

— Мистер Спайс! Не признал вас без усов и бакенбард. Вот это маскировка!

Тяжелое рукопожатие подтвердило мнение Финка о Спайсе, за время, проведенное в отставке, полицейский доктор не утратил былой формы, он был, как и в былые годы, широким и грузным, что, однако, не делало его неуклюжим.

— А Габриеля Линка тоже не признал? Или, прости, он же еще до тебя ушел со службы. Ныне наш штатный фотограф, а когда-то был полицейским фотографом и по совместительству известным фоторепортером или, пардон, наоборот, известным фотографом — на первом месте, и полицейским — на втором.

Линк оказался высоким и невероятно худым джентльменом, седые жидкие волосы были уложены на косой пробор, аккуратные, закрученные на старый манер усики смотрелись на Линке точно приклеенные.

Во время представления членов детективного клуба служанка поставила рядом с каждым по чашке, куда сначала налили сливки, затем чай и только после этого положили сахар.

Когда Финк жал костлявую ручку Линка, в дверь вошел красивый, идеально причесанный и одетый в костюм последней моды молодой человек, которого Морби представил как Энтони Беркли. Это имя ничего не говорило инспектору полиции, впрочем, Филипп все еще пребывал под впечатлением от расследования, которое провел, даже не взглянув на место преступления, великий Морби.

Вошедшая последней мисс Стоун села по левую руку от Морби, скорее всего, это место было ее по праву, после чего справившаяся с чаем служанка принесла обещанные булочки с кремом. Угощение встречали радостными восклицаниями. Как и всем, Финку достались две: одна — с классическими сливками, а другая — с лимонными.

— А что если Красавчик все же приходил не к хозяйской дочери, а к ее служанке? — попытался шепотом продолжить прерванный разговор Финк.

— Да хоть к обеим. Следовательно, служанка открыла входную дверь, а потом, когда он был вынужден бежать, заперла, после чего разбудила остальных. Установи личность любовника служанки, и, если парень не ударился в бега, следовательно, ищи Красавчика, и прижимай дочку хозяина. Судя по твоему описанию, она не способна измыслить способную сбить тебя со следа версию.

— К слову, ветку шиповника невозможно сломать, лишь задев ее. Но даже если бы она надломилась, она бы осталась висеть сломанной на кусте, — вдруг вступила в разговор Молли. — А служанка сказала, что посчитала цветок подарком, оставленным ей любовником. Следовательно, цветок действительно отломили и затем, скажем, положили на крыльцо или на подоконник.

— Пользуясь правом, данным мне свыше, — высокопарно начал молодой человек, представленный Финку как Энтони Беркли. Но когда в ответ ему прозвучали смешки, мистер Беркли смутился, покраснев до по-мальчишески торчащих ушей, и, кашлянув, продолжил. — В смысле, наш бессменный председатель мистер Честертон отсутствует по причине нездоровья. Он телефонировал мне сегодня, попросив открыть наше собрание и сообщить, что душою он пребывает с нами, в то время как бренным телом вынужден находиться на диване у себя дома с холодным компрессом на лбу.

— Бедный Гилберт! Он всегда мучается головной болью, когда идет дождь, — вздохнула Агата.

— В мои обязанности входит также представить сегодняшнего докладчика, по жребию это право выпало мисс Дороти Ли Сэйерс — писательнице, переводчице и нашему большому другу.

— Я поясню для Финка, — прервал Беркли Морби, — заседания клуба детективщиков обычно ведутся по одному из двух сценариев: либо кто-то читает свое новое произведение в жанре детектива, либо делает доклад, в котором описывает какое-нибудь нераскрытое преступление, и присутствующие предлагают свои варианты его раскрытия. Прошу прощения у членов клуба, но я совершенно забыл объяснить нашему гостю… Короче, сегодня нас ждет именно доклад.

Дороти поправила сползшие на переносицу очки и, вымученно улыбнувшись собравшимся, начала.

— Признаться, я редко выступаю и очень боюсь это делать, в последний раз это было в 1923 году, когда вышла моя книга, с того времени прошло три года, — она вздохнула. — И так как правила клуба требуют, чтобы его члены время от времени выступали, а за это время я не закончила ничего сколько-нибудь стоящего, в общем…

Но так как никто не собирался ее подменять, Дороти глубоко вздохнула и заговорила:

— Первым делом, по традиции, заведенной в клубе, я обязана сообщить, что история, которой я хотела вас сегодня попотчевать, имела место на самом деле, участников разыгравшейся трагедии я знала лично, и разгадка, во всяком случае, в общих чертах, мне известна, — она глубоко вздохнула и, поправив очки, начала свою историю: — Со скрипачом Томасом Дуэтлом я познакомилась в Ницце после его сольного концерта, который он давал для отдыхающей там публики. Я плохо разбираюсь в музыке, но так уж получилось, что после концерта я направилась в дом к своей подруге, где собиралось общество и где я неожиданно была представлена Томасу Дуэтлу и его уважаемым родителям. Оказалось, они тоже музыканты. Его мама играла на альте, а отец — на виолончели.

Я сразу поняла, что чета Дуэтлов мечтает как можно быстрее женить своего сына, и именно по этой причине они приехали в Ниццу, где проходил конкурс молодых исполнителей и исполнительниц.

— Можно спросить, а как выглядел этот скрипач и сколько ему было лет? — поинтересовалась миссис Смит, — простите, милочка, но из вашего рассказа это невозможно понять.

— Простите, в моих словах сумбур. Как обычно, — Дороти залилась краской, ее очки запотели, так что она была вынуждена их снять. — Томасу Дуэтлу было двадцать четыре года, и, признаюсь, он невероятно красив, томный брюнет с длинными роскошными волосами и стройной фигурой.

При упоминании о красивом молодом человеке присутствующие с понятным сожалением посмотрели на толстую очкастую докладчицу, понимая, что, даже если она и положила глаз на Томаса, тот вряд ли хотя бы разглядел ее в толпе своих поклонниц.

— И что же, Дуэтлы богаты? — поинтересовался Крофтс.

— Это весьма состоятельное семейство, они занимаются музыкой из любви к высокому искусству, а не ради денег, — послушно ответила Дороти. — Так получилось, что за время моего пребывания в Ницце мы то и дело встречались у кого-нибудь из наших общих знакомых или на концертах, ибо в те дни музыка была повсюду. В свободное от конкурса и репетиций время молодые исполнители выступали в парках и гостиных, на художественных выставках и балах. Однажды я заметила, что красавец Томас уже не один. Рядом с ним была очень хорошенькая стройная девушка, одна из участниц конкурса. Ее звали Кристина Саймон. Вскоре я увидела и ее семью, мать звали Тереза, а сестру-погодка — Кло. Все трое они были очень похожи и выглядели как три сестры.