Кремль 2222. МКАД - Дмитрий Силлов

Конечно, предположение Данилы было диким. Вряд ли человек в своем уме полезет в красное Поле Смерти. Но опричник внезапно бросился вперед, причем намного быстрее, чем можно было ожидать от такой туши.

Пудовый кулак смазанной от скорости тенью взлетел вверх, готовясь размозжить лицо дружинника. Уйти от такой атаки было нереально, тем более что между Данилой и опричником было от силы пять шагов. Две трети расстояния красномордый пролетел за долю мгновения, прыгнув с места слишком резко и слишком мощно даже для тренированного бойца.

Потому оставалось только одно…

Данила быстро сделал единственный шаг вперед, одновременно слегка приседая на обеих ногах. Поворот корпусом, отводящее движение левой рукой — и удар опричника лишь скользнул по шлем-каске. А потом красномордый громко хрюкнул, словно дикая свинья, напоровшаяся на копье.

Вроде несложная конструкция — рука, согнутая в локте, будто собрался кружку с пивом в себя опрокинуть. Но Снайпер говорил, что если руку в таком положении напрячь да воткнуть в грудь противнику, вложив в удар вес всего тела, то и убить человека можно запросто. Нижняя часть мечевидного отростка грудины отламывается и втыкается в сердце не хуже ножа. Секрет лишь в том, чтоб руку поставить правильно да в нужную точку попасть.

Убивать опричника Данила не хотел, потому метил на два пальца ниже смертельной точки. И попал куда примеривался, прямо в солнечное сплетение. Но при этом сам едва на ногах устоял — разгон у противника был неслабый, да и вес пудов десять, не меньше.

Опричник выпучил глаза, хватанул воздух пастью. Согнуло его немного от удара, но, тем не менее, на ногах он устоял. И даже попытался схватить дружинника огромными лапами. Перспектива не из приятных. Попадешь в эдакий капкан, и если живым выйдешь, то лишь с переломанными костями.

Потому пришлось добавить. Данила захватил обеими руками толстенную шею опричника и саданул коленом туда же, куда до этого локтем. В «солнышко». Сам по себе удар малоприятный, а с учетом стального наколенника и подавно.

Опричника скрючило еще сильнее.

— С-сукххр… — раздалось снизу.

Данила едва успел повернуться боком. Страшный удар рукой снизу вверх шел точно в пах, и, не увернись дружинник, на девок можно было б больше не заглядываться. Кулак опричника ударил в бедро, нога сразу заныла. В нерв попал красномордый. Черт! Теперь хромать с неделю придется. Но это потом. А сейчас надо заканчивать, пока тупая, ноющая боль не парализовала ногу.

Башка опричника соломенной копной маячила на уровне живота. Правая рука Данилы скользнула противнику под подбородок. Захват левой рукой запястья правой — ну и шея у красномордого, еле руки сошлись — и вражья голова в «мертвой петле». Теперь всего-то делов осталось — напрячь бицепсы да чуть прогнуться назад.

Красномордый захрипел, забился в удушающем захвате, но Данила держал крепко. И вдобавок, чтоб еще не получить кулаком по ногам или по чему еще, саданул пару раз коленом вслепую. Куда попадет, туда и ладно.

Опричник дернулся — и обмяк, кулем повиснув в петле, сплетенной из тренированных рук. Данила подержал еще ровно столько, сколько потребно, чтоб глубоко вдохнуть и не торопясь выдохнуть, — и разжал захват.

Красномордый мучным кулем рухнул на землю. Нормально. Главное — не убил, это точно. Отлежится с полчаса, глядишь, сам поднимется и до своих доковыляет.

— Шли бы вы сами на третий этаж дворца, ребята, коль вам в Потешном дворце стало жить тесно и не по чину, — сказал Данила опричникам, стараясь не показать, что с ногой у него не все в порядке. — Только артиллеристов не обижайте. Узнаю — каждому лично ухи надеру. Вопросы есть?

Вопросов не было. Лишившись вожака, опричники разом подрастеряли бравый вид и стали похожи на стайку откормленных кутят, потерявших мамку.

— Всё понятно, Данила Дмитриевич, уходим уже, — пробормотал ражий, синеглазый детина с саблей побогаче, чем у остальных. Ему бы с таким розовощеким портретом в трактире девкам мозги пудрить, а не у дружины казарму отжимать.

— Ишь ты, отчество вспомнили, — хмыкнул Никита, отпуская рукоять меча. Из-за розового шрама, пересекавшего левую щеку от угла рта до уха, ухмылка получилась недружелюбной. При прошлом штурме Кремля копье нео распороло парню лицо, и лишь недавно зажила жутковатая с виду рана.

Опричники уходили спешно. Попытались поднять вожака, слабо шевелящегося на земле, потом плюнули на это нелегкое дело и всей толпой менее чем за минуту скрылись за углом Дворца.

— Не аукнется тебе этот хряк? — поинтересовался Степан, высокий, худой и жилистый, словно сплетенный из канатов.

— Лучше так, чем если б мы эту ватагу мечами покрошили в фарш, — поморщился Данила. — Половина из них уже за сабли схватилась, да и вы, вместо того чтоб пинками олухов разогнать, давай мечи лапать.

— Дык это, рефлекс же, — попытался оправдаться слегка побледневший Тимоха, самый молодой из дружины. — Они, ёшкина кошка, за сабли, ну и мы — за мечи. Ежели чего, плашмя бы били, не рубить же придурков в самом деле…

— Ладно, это проехали, едем дальше, — вздохнул Данила, слегка подивившись — с чего бы это Тимоха лицом побелел? Вроде парень не из трусливых, скорее, наоборот. Но спрашивать ничего не стал, сказал только, ко всем обращаясь: — Пошли, что ли, доспех чистить, мыться. Да и пожрать бы чего не мешало…

На первом этаже Кавалерийского корпуса находились хозпомещения. Мастерская, оружейня, столовая, прачечная, банька с отводом лишнего пара через хитрую систему труб. Второй был полностью задействован под несколько тренировочных залов. И лишь третий этаж занимал жилой блок. По сравнению с остальным оружным людом Кремля не условия, а рай земной. Есть чему завидовать. Вот и попытались опричники отбить корпус, пока основная часть дружины кто где — в госпитале после штурма отлеживается, на боевых заданиях или же помогает простому люду разгребать завалы, что после штурма образовались. Оно ж ведь как: кто занял лучшее место, тот и хозяин. Попытали, словом, опричники счастья, пока Кавалерийский корпус пустовал. Ну и обломались. Остался трехэтажный домина за прежними хозяевами…

С отрочества дружинник привыкал все делать сам. И еду приготовить так, чтоб жесткое мясо тура казалось нежнее хоммячьего, и кольчугу рваную починить, и фенакодусу когти на лапах заточить, благо далеко ходить не надо — прямо к корпусу примыкала длинная пристройка, конюшня для лошадей-мутантов. И это правильно. Воин должен всё уметь, что в походе пригодиться может. Потому обычно одна часть дружины на задании, вторая — при князе, а третья — в наряде по кухне, столовой или корпусу. Полы драит, тяжелую рукоять стиральной машины крутит или же картофелины чистит от бледной кожуры, похожей на мягкое стекло.

Но, конечно, одно дело — солдатский паек жевать, пусть даже хитро приготовленный, и совсем другое — в трактире посидеть. Там и еда повкуснее, и музыка, и девки заходят песни послушать да потанцевать. В Кремле все равны, и бабам в трактир ходить не зазорно. Единственное это место, где можно отдохнуть да повеселиться. Все остальное в крепости словно меч, под выживание да оборону заточено. Правда, особо туда не находишься. Цены больно кусачие. Расплачиваются берестяными колечками, что выдаются каждому из кремлевских ежедневно за работу сообразно пользе, которую человек принес крепости. Нехитрая штука то колечко, смолой склеенное, самому можно сделать. Да только никогда такого не было, чтоб кто подделал местную деньгу. Даже в мыслях ни у кого не возникло. А если вдруг и подумал такое кто-нибудь, отдавая десять колечек за кружку пива, то сразу ту мысль из башки выгнал, словно мелкого сухопутного осьминога-паразита из горницы поганой метлой. Это ж как у себя украсть. В зеркало потом смотреться неудобно будет, со стыда глаза бесстыжие в сторону отводя.