Золотой бутон - Элла Уорнер

С другой стороны, сейчас Фейт не была так уж уверена, что близость Говарда ей действительно не приятна. Ее всегдашняя уверенность в своем стойком иммунитете к мужским достоинствам босса сильно поколебалась в течение этих минут.

Раздался еще один детский вопль, на сей раз в нем слышалось возмущение и негодование. На лице Говарда появилась озабоченность.

– Надо идти, – сказал он, выпуская Фейт из объятий. Затем протянул руку и, подняв пальцем ее подбородок, заставил посмотреть на себя. – Ну как, пришла немножко в себя?

– Более-менее. – Фейт слабо улыбнулась.

– Вот и славненько. А теперь иди в туалетную комнату и смой все воспоминания об этом парне со своего лица, а заодно и из своих мыслей.

Другими словами, перевела про себя Фейт, я сейчас похожа на свежеоткачанную утопленницу, а Говарду требуется, чтобы его личный помощник выглядел на все сто. Разумеется, дело только в этом.

– Договорились? – Он ободряюще улыбнулся, затем осторожно погладил ее по щеке.

Почувствовав, как жарко запылало лицо, Фейт поняла, что краснеет.

– Да, – как можно спокойнее сказала она.

Еще мгновение Говард смотрел ей в глаза, затем опустил руку и повернулся к двери.

– Крестный отец приступает к отцовским обязанностям, – бросил он уже на ходу и широко ухмыльнулся. – Занятие для меня, честно говоря, новое, но надо же когда-нибудь осваиваться и в этой роли.

Он был уже возле двери, когда до него донесся тихий голос Фейт:

– Спасибо, Говард.

– На здоровье. Грудь у меня достаточно широкая, – ответствовал он добродушно и скрылся в своем кабинете.

Фейт несколько раз глубоко вздохнула, затем с некоторым усилием заставила себя сдвинуться с места. Подойдя к столу, взяла сумочку и направилась в туалетную комнату.

Работа есть работа, и я должна выглядеть так, чтобы Говард остался доволен. Я никогда не забуду ни его снисходительности, ни его доброты. Равно как и моральной поддержки, которую он мне оказал. Говард повел себя как настоящий друг. Преданный и надежный.

А потом пришла отрезвляющая мысль, что не стоит впадать в сантименты.

Говард Харрисон – босс, и для него гораздо проще, протянув руку помощи, привести в рабочее состояние ценного сотрудника, чем, уволив, подыскивать замену, да еще и тратить время на обучение. В чем-чем, а в его прагматизме Фейт убеждалась неоднократно. Когда того требовали интересы дела, Говард без колебаний пускал в ход любые средства, в том числе и свое пресловутое личное обаяние.

Тем не менее… Тем не менее, ей было очень приятно его сочувственное и доброжелательное понимание. К тому же Говард совершенно прав: следовало радоваться избавлению от мужчины, подло ее обманывавшего. Фейт следовало перестать себя оплакивать, перевернуть эту страницу жизни и начать новую.

Правда, принять такое решение гораздо проще, чем осуществить его на деле.

А работу она все-таки сохранила! Черная дыра, в которую она так глупо устремилась почти по собственной воле, захлопнулась перед самым ее носом! Ну и слава Богу.

Второй раз за это утро смывая косметику и заново делая макияж, она с удовлетворением отметила, что теперь ее руки не дрожат. Закончив, Фейт почувствовала себя уже почти совсем в норме и поспешила в кабинет Говарда, полная решимости предложить ему любую необходимую помощь. В конце концов, к Льюку Розалин никакого отношения не имеет, ее отцом является совсем другой человек.

Что касается Говарда… С Говардом они прекрасно ладят уже два года, и здесь ничего не должно и не может измениться. Ей следует трезво смотреть на вещи, а их объятия несколько минут назад – всего лишь случайный и ничего не значащий эпизод.

Дверь, соединяющую их кабинеты, Говард оставил приоткрытой, и Фейт задержалась, прежде чем войти, остановленная негромким воркующим голосом, которым он разговаривал с малышкой.

– Победа будет за нами, Розалин. Да-да, детка, можешь не сомневаться.

Наши отношения с Фейт Шерман стремительно развиваются именно так, как нам того давно хотелось.

Улыбка исчезла с лица Фейт. А она-то, наивная дурочка, растаяла от его «благородства»! Ну как она могла поверить в то, что циник и прагматик Говард Харрисон не попытается извлечь из ее промаха всей возможной выгоды?

– Не так, правда, стремительно, как хотелось бы, но тем не менее в нужном направлении, – продолжал Говард.

Ну нет! – возмутилась Фейт. Минутная слабость ничего не значит, и я ему покажу, что он не на ту нарвался! Я знаю, как себя вести с такими самовлюбленными нахалами, как Говард Харрисон!

– Немного терпения, Розалин. Главное – найти правильный подход.

Фейт сдвинулась с места и переступила порог кабинета. Малышка лежала на столе, одеяльце теперь было развернуто, и девочка энергично сучила ручками и ножками. В маленьком кулачке была крепко зажата соска-пустышка. Сам хозяин кабинета, стоя спиной к двери, торжественно укладывал в пластиковый пакет использованную пеленку.

– Сейчас получишь чистую смену, – увещевал он племянницу.

Решив, что теперь можно появиться, не вызывая подозрений в подслушивании, Фейт быстро подошла к столу.

– Может быть, этим лучше все-таки заняться мне?

Говард оглянулся и покачал головой. На лице его снова была обычная самодовольная ухмылка.

– Нет уж. Зря я, что ли, столько разбирался, что к чему. – Осторожно взяв рукой лодыжки Розалин, он слегка приподнял ее попку и ловко подсунул чистую пеленку. – Вот так, – удовлетворенно сказал он. – Теперь осталось завернуть.

Фейт, которой ни разу в жизни не доводилось перепеленывать малышей, с интересом наблюдала за его манипуляциями. Большие и сильные руки Говарда двигались с такой ловкостью и уверенностью, что возникало впечатление, будто в занятии этом он гораздо искуснее, нежели пытается показать.

– Если хочешь помочь, нагрей бутылочку с молоком. – Он сделал жест в сторону сумки.

– Хорошо.

Довольная, что может наконец заняться чем-то полезным, Фейт быстро нашла в сумке бутылочку с молочной смесью и поспешила в небольшую кухоньку, где обычно готовила для клиентов кофе и чай. Налив кипятка в кружку, она поставила в нее бутылочку и выждала несколько минут. Брызнув каплю молока на запястье, убедилась, что оно не слишком горячее, после чего с приятным чувством исполненного долга вернулась в кабинет.

Розалин была переодета и снова укутана в одеяльце. Говард держал ее одной рукой, а другой успокаивающе похлопывал малышку по спинке. Вспомнив, как несколько минут назад он так же успокаивал ее, Фейт снова почувствовала раскаяние за свою грубую и, как отчетливо понимала сейчас, ничем не спровоцированную вспышку. Теперь она испытывала острое желание сделать для ребенка все, что в ее силах. К тому же Фейт не хотелось, чтобы Говард затаил против нее какие-нибудь недобрые чувства.