Ловушка для декана - Лючия фон Беренготт

Как вдруг затормозила, по инерции пробежав еще пару шагов и размахивая руками, чтоб вернуться.

Вернулась.

Заглянула в широко раскрытые двери приемной.

Да так и осталась стоять с низко отвисшей челюстью, впитывая в себя самую маловероятную из всех картин, которые только могла себе представить, пока бежала сюда.

Похожий на молодого Синатру и такой же вальяжно-самоуверенный, господин декан обнимал одной рукой совершенно оцепеневшую архитекторшу из Голландии, второй же держал наполовину заполненный (или уже опустошенный им) стакан с виски.

– Вам кто-нибудь говорил, какая вы изумительная красавица, мадам Вандербекк? – по-русски спрашивал у селедкообразной дамы тягучим и сладким, как мед, «постельным» голосом.

Мадам Вандербекк ожидаемо не отвечала и только и делала, что поправляла его руку, все время норовившую спуститься ей на задницу. А вокруг хихикали, шушукались и тихонько доставали из сумок телефоны, явно намереваясь превратить декана в очередную «Любу-звезду-ютьюба».

Думать надо было быстро.

Точнее, даже не думать, а действовать.

Сама не знаю, к какой я мести стремилась, когда подливала афродизиак декану в кофе, но явно не ожидала, что он будет до такой степени невменяем.

А, еще честнее, я до жути испугалась расплаты за содеянное, о которой почему-то совершенно не думала, когда устраивала все это хулиганство.

Быть может, если я сейчас посодействую и спасу Донского от его грандиозного позора, он меня простит. Если вообще узнает, конечно, что я натворила.

Со страху икнув, я громко позвала.

– Матвей Александрович!

Он дернул головой, уставился на меня помутневшим, расплывающимся взором… который очень быстро сфокусировался и будто бы замкнулся на мне.

Сощурив глаза, декан отпустил талию мадам Вандербекк.

– Что хотела, Максимова? – он был явно перевозбужден – голос хриплый и рваный, будто от перекура. Слава богу, рубашка все еще наружу – можно себе представить, какой там «кол» стоит.

– Я бы хотела… уточнить пару моментов в моем синопсисе. Вы же сами сказали – проект можно переподать… Там буквально пару моментов уточнить. Если вам не трудно.

И многозначительно повела глазами, указывая на дверь.

Мгновенно оставив свой новый объект увлечения, Матвей Александрович пошел ко мне.

Нет, даже не ко мне. На меня – с таким видом, что не оставалось никаких сомнений – если он меня поймает, то завалит сразу же – и неважно на людях, или все же успею заманить его в кабинет.

Ловко извернувшись, я выскользнула из приемной и быстрым шагом пошла в сторону деканата. Уверена, что в этот момент мы с ним напоминали какого-нибудь пещерного человека, несущегося за пещерной же дамой на фоне наскальных надписей.

Нет, трахаться я с Донским не собиралась, хоть девственность еще со второго курса осталась для меня приятным воспоминанием. Хотя, скорее неприятным, учитывая то, с какой неуклюжестью меня ее лишили.

Я собиралась заманить его в кабинет и закрыть в каком-нибудь внутреннем помещении – помнила после одного единственного посещения, что там имеются какие-то внутренние помещения с дверями. И очень надеялась, что в этих дверях обнаружится наружный замок. Потому что если его нет, придется придвигать к двери какой-нибудь столик или тумбу.

Если они там есть.

Если успею.

Все это прокрутилось в моей голове секунды за три, пока мы с Матвеем Александровичем очень быстро продвигались в сторону его кабинета в деканате.

– Я занят, никого не впускать! – рявкнул он подпрыгнувшей от неожиданности секретарше, по привычке останавливаясь перед дверью и пропуская меня вперед – все же налет цивилизации так просто не сотрешь в порошок.

– Мы обсуждаем важный проект… – добавила я в бессильной попытке хоть как-то улучшить впечатление от нашей спешки и не заработать славу декановой соски.

Проскользнула в кабинет и тут же, не останавливаясь поспешила дальше – к столу у окна…

Точнее, хотела поспешить.

Потому что мне не дали.

Схватив за руку, декан дернул меня на себя и тут же, в развороте, впечатал в стену, зажав обе руки сверху, над моей головой.

– С ума меня решила свести, Максимова? – прорычал, сжирая меня совершенно безумным взглядом. – Думаешь так просто сойдет тебе с рук?

Дыхание вырывалось из его рта короткими, рваными выдохами, грудь ходила ходуном под расстегнутым пиджаком, а жар от тела исходил такой, что я даже забеспокоилась – а не поднялась ли у него температура?

Хотя, беспокоиться было о чем, кроме как о его самочувствии – к примеру, о его колене, которое в этот самый момент раздвигало мне ноги, а раздвинув, сильно и высоко толкнулось вверх – в самое чувствительно место, чуть не подняв меня над полом.

Ахнув, я дернулась, пытаясь освободиться, но лишь насела на его колено плотнее.

– Что… что вы делаете… отпустите!

– Нет! – коротко ответил Матвей Александрович.

А потом нырнул головой и впился в мой рот – резким, обжигающим, грубым поцелуем.

На следующие пару минут меня унесло. Не целовалась я уже где-то примерно полгода – не говоря уже обо всем остальном – а ТАК не целовалась, наверное, никогда. Просто голова пошла кругом от этой неожиданной атаки…

Да, он был груб, и совершенно не считался ни с моими желаниями, ни с нежностью моих губ, на которых, без сомнения останутся следы, ни необходимостью просто дышать…

И тем ни менее, это было прекрасно. Жарко, сладко, страшно... Немного больно. И абсолютно крышесносно.

Пытаясь хоть как-то реагировать, хоть как-то попадать в его темп, я хватала его губами в ответ, но он не позволял – властно и по-хозяйски терзая меня так, как ему хотелось, проникая в мой рот языком и не пуская к себе… Ясно давая понять, что в постели он стопроцентный, неоспоримый тиран.

И, черт возьми, мне даже это нравилось! Сквозь пульс в ушах и шорох одежды, будто в отдалении, я слышала стоны – далеко не сразу сообразив, что все они – мои собственные…

– Что ты сделала со мной, Максимова?.. – рыкнул он, встряхивая меня коленом и наклоняясь еще ниже, набрасываясь на мою шею.

Уже полностью разомлев и подставляя все свои самые чувствительные места, я вдруг замерла от его вопроса.

Действительно, что я делаю?!

И что потом? Если я позволю ему все, что он захочет, что будет потом? Когда он придет в себя и увидит, что переспал со студенткой! Мало того, поймет, что сделал это в совершенно неадекватном состоянии? У него ведь и девушка есть…

А вдруг он подумает, что я его специально какой-то наркотой опоила, чтобы соблазнить?!