Знойные ветры юга ч.2 - Дмитрий Чайка

— Мы здесь по торговым делам, — ответил Стефан. — Мы везем груз железных прутов, думаем добраться до Йемена и обменять на пряности. Там они дешевле.

— Я заберу всё, — Халид развернул его к себе и схватил за грудки. — Даже не думай продать кому-нибудь хотя бы ритл[3]. Я сведу тебя с моим дядей. Он даст тебе хорошую цену. Понял?

— Конечно, — кивнул Стефан. — У него есть перец, корица и гвоздика?

— Мой род торгует в этих землях уже триста лет, — уверил его Халид. — У моего дяди есть все, что захочешь.

— Может быть, о Меч Аллаха, тебя заинтересует не железо, а мечи и копья? — Надир горделиво выпрямился и посмотрел на полководца с необыкновенно важным видом. Ну, насколько это было возможно, когда твои глаза превратились в две щелки, а губы напоминают размером две лепешки.

— Ты спятил? — простонал Стефан. — Я едва договорился с проконсулом, чтобы воины пропустили груз железа! Нам же головы отрубят, если мы повезем оружие!

— Я не ромей, а добрый мусульманин, — пожал плечами Надир. — Мне плевать на твоего проконсула. И на императора тоже плевать.

— Если ты привезешь мне сотню мечей с клеймом мастера Лотара, — пристально посмотрел на него Халид, — я куплю у тебя их все и заплачу перцем, серебром или золотом. Как пожелаешь. Я видел такой меч, его взяли с тела Мусайлимы-лжеца. Доброе оружие.

— Через год встретимся на этом же месте, — с достоинством ответил Надир. — Ты получишь свои мечи!

— Ты сказал свое слово, купец, и ты услышан, — недобро усмехнулся Халид, — Если не привезешь, тебе лучше не появляться в землях Ислама. Сегодняшняя взбучка покажется тебе нежной лаской. Я не люблю хвастливых рабов, даже бывших. Тебе придется отрастить вторую шкуру, мавали, потому что из первой я сделаю себе даф[4].

Халид повернулся на пятках и ушел, а Стефан повернулся к брату.

— Что же ты наделал, проклятый дурак? — простонал он. — А если Само не даст нам сотню мечей? Ноги нашей не будет больше в этих землях.

— Пошли поскорее к его дяде, — ответил Надир. — Меняем железо на перец и мчим назад, в Кесарию. Если все сделаем быстро, то через полтора месяца будем дома. Я чувствую, у старшего братца найдется сотня лишних мечей для нас с тобой. Милосердный Аллах не оставит мою шкуру без своей защиты, я это точно знаю.

— Милосердный Аллах? — задумчиво спросил Стефан. — Я бы не переоценивал его любовь. Ты видел, сколько отрядов пришло в Мекку только за эту неделю? Будет большая война, Никша. Такая большая, какой до сих пор не бывало. Нам бы донести свои задницы до Кесарии. Я, пожалуй, зайду к халифу и сделаю еще одно пожертвование. Охранная грамота нам не помешает.

— Лучше я попаду на небо, прожив богатую жизнь, чем нищим праведником, — легкомысленно махнул рукой Надир. — Выкрутимся как-нибудь!

Глава 24

3 февраля 634 года. Окрестности Газы. Деревушка Датин.

Идея немного заработать оказалась крайне неудачной. А ведь они почти добрались…

Небольшой караван, который шел на север, то и дело обгоняли всадники и пехота на верблюдах. Тут не было другой дороги, а этот путь был известен тысячи лет. Раньше по нему везли пряности и благовония, а теперь вот шли войска. На призыв халифа откликнулись тысячи арабов. Поток серебра, который пролился на нищие еще недавно земли был таков, что разум помутился даже у самых стойких и благоразумных. Целые племена снимались с места и шли в поход вместе с женами и детьми так, как всегда идут воевать кочевники. Невозможно было ударить им в тыл, потому что у них не было тыла. Невозможно было перерезать пути снабжения, потому не было никаких путей снабжения. Не было вообще ничего, кроме оружия, горсти фиников и всесильной веры, поселившейся в их сердцах. Да и как тут не уверовать, когда Аллах посылает войскам правоверных одну победу за другой.

— Похоже, мы крепко влипли, брат, — сказал Надир, когда десяток всадников устремился к ним с самыми дружелюбными лицами. Хурджуны, верблюды и добыча были для этих людей единым понятием. Ведь именно для этого они и пошли на войну.

— У меня есть грамота халифа, — негромко ответил Стефан. — Ты говоришь с ними. У меня уж очень говор приметный.

— Заметано, брат, — кивнул Надир, на всякий случай проверяя ход ножа, который он все-таки выпросил у своего брата. Он, бывало, целыми вечерами натирал его тряпочкой, удаляя малейшие пятнышки ржавчины. Впрочем, здесь было куда суше, чем в Кесарии, и его драгоценному ножу ничего не угрожало.

Всадники были из Йемена, о чем свидетельствовали смуглые, почти черные лица. Те земли имели тесные связи с эфиопами, а когда-то и вовсе входили в состав их царства Аксум. Римский император Юстин попросил эфиопов навести порядок в тех землях, когда царь Зу Навас, ревностный иудей, устроил там резню христианского населения.

— Я разберусь, — сказал Надир и рявкнул на всадника, который схватил под уздцы его верблюда. — Читать умеешь?

— Нет! — растерялся всадник, который сделал правильный вывод, что если жертва орет повелительным голосом, то все это может оказаться для него лично трагической ошибкой, несовместимой с жизнью.

— Тогда чего лезешь? — еще громче заорал Надир. — Главный кто?

— Я главный, — ответил тот, но руку убрал.

— Ты? — презрительно посмотрел на него Надир. — Войском кто командует?

— Амр ибн аль-Ас, — ответили ему.

— Веди, — милостиво кивнул Надир, делая повелительный жест. — И пошевеливайся, это дело самого халифа.

Всадники стушевались и потрусили в сторону лагеря, негромко переговариваясь между собой, и поглядывая на необычных купцов с любопытством.

— Уф-ф, — шепнул Надир брату. — Кажись, получилось. Дальше ты сам.

— Угу, — ответил Стефан. — Нож давай сюда!

— Нет! — побледнел Надир.

— Да! — нажал Стефан. — Без подарка никак нельзя. А у меня ничего подходящего больше нет.

— Да чтоб они все провалились, — прорычал Надир, расстегивая пояс. — На! Задавись! Я же его только наточил! Лезвие до того острое, что блоху побрить можно.

Лагерь мусульман раскинулся на тысячи шагов. Убогие палатки из палок и плаща поверх них сменялись довольно большими шатрами вождей племен и знатных воинов, шедших в поход со своими слугами. Резкий запах тысяч верблюдов ударил в нос Стефану, который даже поморщился. Он привык к этой вони, но здесь этих животных было уж очень много и этот запах, казалось, можно было резать ножом. Лагерь жил обычной жизнью, воины болтали, проверяли оружие и собирали верблюжье дерьмо для костра. Ведь любой ребенок в пустыне знает, что нет ничего лучше, чем это топливо,