Уцелевший - Маркус Латтрелл

И когда мы пролетели этот берег и направились к открытому океану, то уже по-настоящему попрощались, по крайней мере, с Аравийским полуостровом и с кипящими ненавистью исламскими государствами северной части залива: Кувейтом, Ираком, Сирией и Ираном, которые управляли моей жизнью и мыслями последние пару лет. Особенно Ирак.

Впервые я приехал сюда и присоединился к пятой роте 14 апреля 2003 года. Я прибыл на военно-воздушную базу США, расположенную в пятнадцати минутах полета от Багдада, вместе с двенадцатью другими «морскими котиками» из Кувейта в таком же, как этот, самолете «C-130». Это было через неделю после того, как военные силы США начали открытую бомбардировку города в попытках уничтожить Саддама Хусейна, прежде чем начнется настоящая война. Британцы только что захватили Басру.

В тот самый день, когда прилетел я, морпехи США взяли Тикрит – родной город Саддама, – и через несколько часов Пентагон объявил, что главная битва позади. Все это не имело ни малейшего отношения к нашему заданию. Заключалось оно в том, что мы должны были разрушить и, если необходимо, уничтожить ту маленькую оппозицию, которая осталась после военных действий, и помочь в поисках оружия массового поражения.

Я пробыл в Багдаде всего один день, когда президент Буш объявил, что Саддам Хусейн и его партия «Баас» пали и что мои коллеги быстро поймали в тот же день Абу Аббаса – лидера Палестинского фронта освобождения, который атаковал итальянский круизный лайнер «Achille Lauro» в Средиземном море в 1985 году.

Через сорок восемь часов 17 апреля военные силы США захватили единоутробного брата Саддама, печально известного Барзана Ибрагима ат-Тикрити. И в подобных событиях я участвовал постоянно. Я был одним из 146 000 представителей американских войск и войск коалиции, выступавших под командованием генерала Томми Фрэнкса. Это был мой первый опыт ближнего боя. Это было место, где я впервые почувствовал самые лучшие стороны моей профессии.

Это был также первый намек на восстание из пепла последователей Усамы бен Ладена. Конечно, мы знали, что они все еще неподалеку, все еще пытались перегруппироваться, после того как Соединенные Штаты разгромили их в Афганистане. Но уже очень скоро до нас стали доходить сведения об организации под названием «Аль-Каида» в Ираке, о злобной террористической группе, пытающейся устроить беспорядки при любой удобной возможности, управлял которой безумный иорданский убийца Абу-Мусаб аз-Заркави (ныне устранен).

Наши основные задания в городе довольно часто прерывались ради поисков чего-либо или кого-либо пропавшего без вести. В мой первый день службы вместе с тремя парнями мы отправились на какую-то огромную приозерную иракскую территорию в поисках истребителя-бомбардировщика «F-18 Super Hornet» и его пилота. Вероятно, вы помните эту историю. Я-то уж никогда ее не забуду. Мы подлетели к озеру на низком ходу на вертолете «MH-47 Chinook» и внезапно заметили хвост истребителя, торчавший над водой. И почти сразу мы нашли тело пилота, вынесенное на берег.

Я помню, какую грусть почувствовал тогда, и этот случай не стал последним. Я находился в этой стране менее суток. Прикомандированные к 5-й роте, мы были известны как «стоячие пассажиры» – дополнительная мощь, призванная для особенно критических ситуаций. Нашей основной целью были разведка и сбор данных, фотографирование горячих точек и опасных местностей с помощью невероятно мощной фотографической оптики.

Мы проводили операции под покровом темноты, терпеливо, часами выжидая цель, прикрывали друг друга, удерживали все внимание на объекте и постоянно отсылали фотоснимки на базу практически из самого дальнего вражеского тыла.

Мы обычно работали совсем небольшими командами, по четыре спецназовца SEAL. Одни, окруженные врагом. Такой вид ближней разведки был самой опасной работой. Здесь чувствуешь себя одиноко, частенько скучаешь, но при этом находишься под постоянным риском быть обнаруженным. Иногда, если дело касалось особенно значимого лидера террористов, мы могли действовать дальше и захватить его, хотя бы попытаться выдернуть его живым. Грубо и беспощадно. Давайте по-честному: спецназ ВМС США тренирует лучшие разведгруппы в мире.

Я всегда смеюсь, когда читаю о «гордых борцах за свободу в Ираке». Гордости в них ни капли. Они за пятьдесят баксов родную мать продать могут. Мы заходим в какой-нибудь дом, берем парня, который, по нашим сведениям, является одним из главарей, и выводим его на улицу. Первое, что он говорит: «Эй, только не меня. Вам нужны ребята вон в том доме, вниз по улице». Или: «Вы дадите мне доллары, а я расскажу вам все, что хотите».

Так они и делают. И то, что они нам рассказывают, чаще всего является очень ценной информацией. Большая часть военных успехов, например, устранение сыновей Саддама, да и его самого, были результатом военной разведки. Кто-то свой просто продал их, как они сами продали сотни других людей. Что угодно за пару баксов… Гордость? Эти парни даже не знают такого слова.

Эту стадию разведки довольно сложно выполнить. Мы приближались к цели очень быстро, иногда ехали по самым опасным районам города, проносясь по улицам на внедорожниках «Humvee», иногда даже спускались на веревках с вертолетов, если это было необходимо. Мы приближались, квартал за кварталом, продвигаясь аккуратно сквозь темноту, готовые, что по нам могут открыть огонь в любую секунду из окна, из-за угла здания, с противоположной стороны улицы и даже из башни. Такое все время происходило. Иногда мы стреляли в ответ, и всегда ущерб для врагов был куда более значимым, чем для нас.

И когда мы добирались до конкретного здания, то либо вышибали дверь при помощи кувалды и хоули (это нечто вроде лома, который срывает дверь с петель), или оборачивали динамит вокруг замка и тут же взрывали его. Мы всегда следили, чтобы взрыв был направлен внутрь, на случай, если кто-то поджидал нас за дверью с автоматом «AK-47». Очень тяжело остаться в живых, когда рядом с тобой взрывается дверь и осколки летят в упор со скоростью в пару сотен километров в час.

Иногда, если сомневались относительно численности противника за этой дверью, мы забрасывали внутрь несколько световых и шумовых гранат. Они не взрывались и не обваливали стены – ничего подобного, но выпускали серию очень громких оглушающих щелчков одновременно с ослепительными вспышками белого света. Это быстро дезориентировало врага.

После этого командир операции давал отмашку войти в здание, и это всегда было шоком для тех, кто был внутри. Даже в случае, если мы не использовали шумовые гранаты, люди просыпались и тут же сталкивались лицом к лицу с огромными мужиками в масках со взведенными автоматами в руках и издающими резкие крики при малейшем движении. Хотя эти городские дома преимущественно были двухэтажными, иракцы чаще всего спали все вместе внизу, в гостиной.

Однако кто-то мог прятаться и наверху и попытаться открыть по нам огнь – вот это могло вылиться в очень неприятную ситуацию. Обычно мы решали такие проблемы метко брошенной ручной гранатой. Это может звучать жестоко, но ведь вся команда целиком и полностью полагается на коллегу с гранатой, потому что у парня наверху может быть точно такая же, так что эта опасность должна быть устранена. Ради братьев по оружию. В спецназе всегда сражаешься за них. Без исключений.