Одна против целого мира - Ольга Оболенская

– Но я не вправе судить его. Пусть это делает правосудие, – с отчаянием отбивалась Марианна.

– Поклянись, или я прокляну тебя, – прохрипел отец. Марианна с ужасом смотрела на отца и четко осознавала, что вся ее жизнь до сегодняшнего дня была подчинена одной идее, одной цели. С той минуты, когда она навсегда, как ей казалось, покинула родной дом, она стремилась забыть, стереть из памяти все, что связывало ее с родовыми корнями, с ее истоками. Она обрубила эти корни. Волевым усилием она вырвала себя из той почвы, которой предназначено было питать ее своими живительными соками и делать сильной. Она даже сменила имя, чтобы забыть о том, кто она и откуда. Она надеялась укорениться на чужой почве. Она считала, что поступает правильно. Но почему вот только сейчас ей так неловко и неспокойно на душе. Как будто она совершила что-то постыдное или противозаконное… Как будто это она преступница, а не тот человек, который убил брата…

«Конечно! – неожиданно осенило Марианну. – Как же я сразу не поняла, что совершила преступление против своего рода. Я предала свою семью, и кара небесная не заставила себя ждать».

Что-то перевернулось внутри у Марианны. Где-то глубоко-глубоко, в самых дальних уголках ее сознания, произошло неожиданное движение. Как будто сдвинулся какой-то глубинный потаенный пласт, о существовании которого она никогда раньше даже не подозревала. И в образовавшуюся брешь, как лава из кратера разбушевавшегося вулкана, хлынула вдруг наружу звериная первобытная память их рода. Она заполнила собой все ее сознание, весь ее мозг, который теперь властно и жадно требовал мести.

Марианна высоко вскинула голову и прямо посмотрела отцу в глаза. Щеки ее пылали, взгляд был полон решимости, граничащей с фанатизмом. Она разжала губы и громко произнесла, как клятву:

– Я сделаю это. Я уничтожу его.

Слабая улыбка осветила лицо отца.

– Я верю тебе. Теперь я умру со спокойной душой. – Он привлек ее к себе и поцеловал в лоб. – Благословляю тебя на святое дело. Да хранит тебя Господь.

Не успела Марианна прийти в себя после смерти Арсена, как разразилась новая трагедия. Умер отец. Он ушел в мир теней через несколько дней после того, как Марианна поклялась ему отомстить за смерть брата и привести в исполнение закон кровавой мести. После того как она заверила отца, что сделает это, он окончательно потерял какой-либо интерес к жизни. Все земные дела его были завершены. Осталось только одно, последнее. Но его он перепоручил дочери, вверил в верные руки, которые, он знал, не подведут его ни при каких обстоятельствах. Самое время для ухода.

Отец умер легко и незаметно. Просто заснул вечером, а утром уже не проснулся. Марианна нашла его остывшее тело, когда принесла ему завтрак. Взгляд отца был устремлен вверх, на губах застыла улыбка. Казалось, что его последние мысли были о чем-то приятном.

Марианна осторожно прикрыла его веки и отдалась во власть постигшей ее новой утраты. Она долго и безутешно рыдала, казня себя за то, что когда-то легко и бездумно покинула отчий дом, представляя, какую сильную рану нанесла отцу своим бегством. Она знала, что для него это был удар ножом прямо в сердце. Второй после смерти матери. Третьим ударом, которого он уже не смог вынести, была гибель Арсена.

Первый раз в жизни Марианна задумалась о том, что по сути самые близкие и любимые люди являются нашими самыми жестокими и безжалостными палачами. Вольно или невольно они однажды становятся ими. Так не лучше ли навсегда оставаться одинокой? Тогда никогда не придется переживать боль утрат.

Марианна не знала ответ на этот вопрос: лучше или не лучше быть одной по большому счету. Но вот в конкретном ее случае, в маленьком срезе ее сегодняшней жизненной ситуации, это представлялось ей самым идеальным состоянием. Чем больше Марианна думала об этом, тем больше укреплялась в правильности избранной позиции. Чтобы исполнить клятву, данную отцу, она должна быть одна. Никто своим присутствием не должен смущать ее образ мыслей и предстоящих поступков, не то что словом, но даже мысленно. Слишком велико бремя клятвы, данной отцу.

Марианна представила, что сказал бы ей Олег, узнай он, что она взвалила на себя такую ношу. Она была уверена, что он усомнится в ее психической полноценности. Ведь он европеец до мозга костей и вряд ли поймет мотивы поступков дочери маленького, но очень гордого народа. Он даже не знает, какой она национальности. Марианна никогда не заговаривала об этом, не желая с кем-либо обсуждать тему своего происхождения, а он и не спрашивал.

Иногда Марианне казалось, что он даже не догадывается, что она не русская. Внешне она вполне могла сойти за женщину славянской национальности: бледная кожа в обрамлении темных волос, идеально прямой изящный носик и яркие васильковые глаза. Именно глаза сбивали с толку того, кто мог принять ее за ту, кем она была на самом деле. Даже Олег ни о чем не догадался, что же можно говорить об остальных? Ей это было только на руку. И в том деле, которое ей предстоит осуществить, это тоже должно сыграть большую роль. Марианна пока смутно представляла, как будет действовать, как приведет в исполнение свой план, но она твердо знала, что открывать свое настоящее имя перед ответчиком она не должна до самой последней минуты. Пусть он ни о чем не догадывается до поры до времени, а потом видно будет.

Самолет, прорезав, словно нож тесто, многослойный торт облаков, вырвался на чистую поверхность. Вокруг растекалось голубое воздушное море, яркое солнце слепило глаза. Но Марианна ничего этого не замечала. Она вообще ничего не замечала вокруг. Если бы у нее спросили сейчас, кто ее сосед: мужчина или женщина, она бы затруднилась с ответом. Молодая женщина вся целиком была погружена в собственные мысли. За свою недолгую жизнь Марианна уже привыкла к резким кульбитам своей судьбы. Но то, что она выкинула на этот раз, превосходило все ее прежние сюрпризы. Марианна даже застонала, но не заметила, как удивленно посмотрел на нее сосед. Он хотел спросить, хорошо ли она себя чувствует, но Марианна в этот момент закрыла глаза. Ее воображение мгновенно переносило ее то в детство, когда она и брат были единое целое, то в предшествующие отлету дни, то в череду похорон самых близких ей людей. Теперь она осталась в мире одна. И может рассчитывать только на себя. Она снова вспомнила о данной на смертном одре отца клятве. Вернее, она не забывала о ней ни на секунду. Она не могла забыть, как успокоился отец, когда она торжественно пообещала ему исполнить свое предназначение. И она исполнит, никакого сомнения в этом у нее нет. Только исполнит по-своему. Она не станет убивать убийцу брата – это она решила еще тогда, у кровати отца. Она исполнит клятву иначе, так, как она считает нужным – она разорит этого человека, оставит его таким же голым, каким он вошел в этот мир, чтобы творить зло. Таким образом, она избежит греха убийства и одновременно накажет даже сильней, чем просто лишит жизни. Он будет испытывать мучение всю оставшуюся жизнь, а не одно мгновение, когда она насильственным образом отнимается у человека.

Но и она вынуждена пойти на большие жертвы. Отныне ее жизнь целиком и полностью подчинена одной цели – исполнению клятвы. В ее роду кровная месть являлась всегда священным делом. И не ей нарушать вековую традицию. Но заплатить за нее придется сторицей.