Одна против целого мира - Ольга Оболенская

В воображении Марианны появился банк, ее кабинет, в котором она уже начала осваиваться. Потом появилось лицо Олега. Как он воспримет ее отказ от всего, что они замышляли? А у них были такие заманчивые планы. Она не сомневалась, что с их способностью они вполне могли быть реализованными. Но у нее нет выбора, данное отцу обещание – это не просто выброшенные на ветер слова, это неукоснительная программа действий. Для кого-то это, может быть, и звучит странно и даже глупо. Но она дочь своего народа. И сколько бы она ни пыталась перерубить связывающие ее с ним корни, там, у могилы брата, она поняла, что это ей никогда не удастся. Иначе презрение к себе будет, словно шмель, жалить ее постоянно.

Стюардесса принесла обед, Марианна открыла упаковку, но есть ничего не стала. Ей было совсем не до еды. Она знала, какие тяжелые испытания ждут ее сразу же, едва самолет коснется колесами земли. И пока осталось немного времени, ей необходимо приготовиться к ним. Она не сомневалась, что ее будут отговаривать, стыдить, увещевать, доказывать нелепость ее действий. Но она должна все это выдержать и не дрогнуть. Ей необходимо быть твердой, как алмаз. А быть может, даже еще тверже. И она дает уже себе клятву, что выдержит все посылаемые ей испытания, не поддастся на уговоры, станет неукоснительно следовать своей линии. Она прекрасно понимает, что, если в какой-то момент дрогнет, если сомнения проложат даже самую узенькую тропинку в ее душу, она потерпит поражение. Ей ли не знать, как не хочется расставаться с Олегом. А то, что это неизбежно, она уверена, ведь она даже не может рассказать ему подлинную причину своих поступков. А следовательно, придется пережить всю горечь взаимного непонимания, взять всю вину на себя. И она сделает это.

В какой-то момент Марианне захотелось плакать. Внезапно она повернула голову и впервые за весь полет увидела своего соседа – молодого мужчину, внимательно наблюдавшего за ней. Она отвернулась – ей, дочери маленького, но гордого народа, не пристало пускать слезу перед незнакомым человеком. Если это так уж необходимо, она это сделает тогда, когда рядом никого не будет. А лучше обойтись вообще без слез. Не пристало демонстрировать слабость даже самой себе. Иначе однажды ей захочется почувствовать слабость и при ком-то другом. А тогда пиши пропало. Марианна знала, что в нынешних обстоятельствах помочь ей выдержать все испытания, уверенно пройти через препятствия способно только чувство внутреннего равновесия. Если оно ее покинет, ей будет на порядок трудней. Именно ему когда-то учил ее отец, заставляя преодолевать даже не страх, а ужас, шагать по канату. Сначала ей казалось, что пройти по натянутому на высоте тросу так же невозможно, как пройти, не обжегшись, через огонь. Но однажды она совершила это. И до сих пор ни один поступок не вызвал у нее такой гордости, как этот. И сейчас ей снова предстоит пройти по канату, хотя и невидимому. Но разве от этого переход менее труден и опасен?

Стюардесса давно унесла нетронутый обед, а Марианна все так же сидела за откинутым столиком. Только теперь она почти уже ни о чем не думала, она уже все решила. Она вступила на канат и уже сделала по нему первые шаги. И обратной дороги нет. Так всегда учил отец: если идешь по канату, никогда не поворачивай назад, так как непременно упадешь. Идти вперед всегда легче. Только не все это осознают. Трусам кажется, что отступление позволяет спастись, но на самом деле шансов погибнуть тому, кто отступает, гораздо больше. Иди, девочка, всегда вперед. Голос отца прозвучал так явственно, что Марианна даже вздрогнула и невольно посмотрела на своего соседа. Мужчина все так же не сводил с нее глаз. Но ее он совершенно не интересовал.

Самолет коснулся земли. Вот и все, подумала Марианна, одна ее жизнь закончилась, начинается другая. Она прислушалась к тому, что творится у нее внутри. Но там все было спокойно. Марианна встала и направилась к выходу из авиалайнера.

Президент банка смотрел на Марианну непонимающими глазами.

– Извините, Марианна Романовна, я вас правильно понял, вы намерены уволиться?

– Вы меня правильно поняли, Валентин Степанович. Мое заявление об уходе лежит перед вами.

– Ничего не понимаю, – развел руками президент банка. – Вас только что назначили на ответственную должность. И мне понравилось, как вы начали работать в новом качестве. Перед вами открылась самая широкая дорога. Могу открыть вам секрет: я связывал с вами немалые надежды.

– Я очень благодарна за все, что вы для меня сделали. И все же мое решение остается в силе.

Боголепов несколько секунд о чем-то сосредоточенно раздумывал.

– Я знаю, вас постигло большое горе, умерли брат и отец. Но горе проходит, а жизнь продолжается. У меня тоже были потери, но они никогда меня не останавливали. Жизнь должна продолжаться всегда.

– Я с вами согласна. Поверьте, я ухожу из банка с тяжелым сердцем. Но своего решения я не изменю. Поверьте, бывают обстоятельства, которые сильнее нас.

Боголепов развел руками:

– Видно, я стал старым, раз не могу ни понять, ни отговорить молодую красивую женщину от опрометчивого решения. Остается только подписать заявление. Но я делаю это с тяжелым сердцем.

Марианна вернулась в свой кабинет. И с грустью осмотрелась вокруг. Завтра она его покинет. И вряд ли когда-либо вернется сюда снова. Но зато она может себя поздравить: она успешно выдержала первый из двух экзаменов, не позволила президенту банка уговорить ее изменить решение. Ни на секунду сомнения в правильности своих действий не прокрались в ее сердце. Как пришла она в кабинет Боголепова с твердым намерением уволиться, так с ним и вышла из него. Но теперь осталось еще одно, гораздо более тяжелое испытание – объяснение с Олегом. И словно откликаясь на ее мысли, на пороге кабинета возник Разумовский. Таким Марианна его еще не видела: обычно тщательно уложенные волосы сейчас в свободном полете рассыпались по голове, галстук съехал в сторону, открыв расстегнутый ворот рубашки. Какой-то странной походкой на негнущихся ногах он подошел к столу, за которым сидела Марианна, и рухнул на стул.

– Я только что узнал… Я ничего не понимаю… Это правда?

Готовясь к разговору с Разумовским, Марианна долго ломала голову над тем, какую версию своего ухода ему предложить. Но так ничего и не придумала; обычно изобретательная ее голова на этот раз наотрез отказывалась предлагать какие-либо варианты. И Марианне ничего не осталось делать, как принять решение о том, что она не станет ничего ему объяснять. Хотя понимала, как сильно это его обидит.

– Да, Олег, это правда.

Разумовский внезапно вскочил с места.

– Но это безумие, зачем ты это делаешь. Это направлено против меня?

– Нет, Олег, это не направлено против тебя.

– Но тогда в чем дело? Что случилось?

– У меня поменялись планы. Я уезжаю жить в другой город.

Разумовский пристально посмотрел на Марианну.

– Ты переезжаешь жить в другой город к другому мужчине?