В котле сатаны - Сергей Иванович Зверев

прямо под руку. Генерал на секунду нахмурился, вчитываясь в строчки, и резким взмахом руки остановил совещание:

– Перерыв пять минут, товарищи офицеры. Командиров батальонов прошу остаться.

Зашумели голоса, сдвинулись самодельные скамейки из влажных неоструганных досок. Полевые командиры пошли на улицу – вдохнуть свежего воздуха, скрутить козью ножку. Некурящий лейтенант, непривычный к новому окружению, скромно встал в предбаннике, разглядывая чудом уцелевшие фотографии на стенах красного уголка. Желтые от времени фотокарточки напомнили ему родной Куйбышев и мирные вечера с бабушкой, которая пела в самодеятельном хоре.

Вечерами Алешка ждал бабулю с репетиции под окнами местного клуба, то рисуя палочкой в придорожной пыли карты сокровищ из книг, то мастеря себе из стеклышек и листа бумаги хитроумное сооружение, которое позволяло расцвечивать сугробы в разные цвета. Он также отчетливо помнил тот день, когда голосистых певиц приехал снимать городской фотограф с тяжеленным аппаратом на трех ногах. Весь процесс тогда Алешка наблюдал с любопытством от и до. Как замирали с улыбкой в полукольце певицы в самошитых сарафанах, как торопливо поправляли свои наряды, подкрашивали губы перед вторым снимком. После этого он каждую репетицию еще полгода рассматривал готовые фотографии, что развесили по стенам клуба. Всматривался во все мелкие черточки и детали с восхищением, завороженный фотографиями, на которых застыли мгновения жизни.

Вот и сейчас он будто окунулся в чужую мирную жизнь, что шла неторопливо в одном из районов Ленинграда. На одном снимке пионеры с цветами в руках замерли у флага, у барабанщика смешно развязался шнурок, а горнист надул щеки, как шар. Здесь гимнасты в трико стоят в пирамиде, вытянув поджарые тела. На третьей фотокарточке девочка, вся в кудряшках и воланах на праздничном платье, вытянула руки со сцены заводского клуба, читая стихи или проникновенный монолог. Он сразу же вспомнил, как сам читал со сцены куйбышевского Дома культуры стихи. О чем они были, он сейчас не помнил, в памяти осталось лишь ощущение волнения и чувство ватной слабости в коленях, которые вдруг затихли при виде улыбающейся бабушки в первом ряду, когда он вышел на сцену.

– Соколов! – окрик комбата вырвал его из воспоминаний.

Алексей поправил пилотку, ремень на ходу, подошел и по-уставному отрапортовал:

– Лейтенант Соколов по вашему приказанию прибыл!

Он уже знал, что майор Еременко чтит воинский устав и дисциплину больше всего, считая их основой взаимодействия внутри армии. Он был с ним согласен отчасти, без жесткой дисциплины командовать тысячами людей, у каждого из которых свой характер, свои желания, невозможно. Только и регулярно нарушать устав или приказ вышестоящего командования Алексею приходилось, не всегда сражение идет, как запланировано в огневых карточках. Правила не могут вобрать в себя многообразную непредсказуемую жизнь на фронте.

Соколов прошел назад в комнату, где командир дивизии продолжал хмуриться, сидя над листом донесения. Генерал Котов окинул высокую худощавую фигуру танкиста, скользнул взглядом по кубикам на петлицах. Молодой, совсем мальчишка, если бы не тяжелая складка на переносице и внимательный собранный взгляд, то решил бы, что обычный ефрейтор или старшина, недавно еще учившийся в танковой школе. Хотя комбат и политрук в один голос настаивали – Соколову, и только ему, можно поручить столь сложную задачу. Генерал подвинул бумагу старшему лейтенанту, да тут же сам пояснил ее содержание:

– В районе населенного пункта Ивановское немцы внезапно атаковали и прорвали линию обороны наших войск. Они не только уничтожили советские позиции… – Генерал помолчал, как же трудно всегда произносить такие слова. Признавать поражение. Ведь за официальными формулировками кроются живые люди, потерянная техника, сотни раненых и убитых. – У твоих ребят будет специальная боевая задача – ликвидировать прорыв. Командир твой говорит, что ты отличный стратег.

– Только, товарищ генерал, не со всеми подчиненными экипажами. У меня тогда от батальона останется два с половиной танка, – заерзал Еременко рядом. – Лейтенант Соколов сейчас обязанности второго раненого взводного исполняет, у него в подчинении два десятка тридцатьчетверок.

– Хорошо, майор, я тебя понял. – Котов рубанул в воздухе ладонью. – Вот что, лейтенант, прорыв этот ты один не ликвидируешь, тут общее наступление нужно по всем правилам. Разведка, потом планирование, атака с воздуха, саперы и уже на втором этапе после подготовки танки. У тебя задача локальнее, но и сложнее. Надо прорваться через немцев, они в Ивановском роту стрелков взяли в окружение, а там кадры ценные – снайперы. Поэтому задача такая: подобраться через позиции противника к месту дислокации наших войск, укрепить позицию и держать оборону до тех пор, пока мы с тыла не подтянем еще силы для подавления атаки. Поэтому взвода из трех танков тебе хватит, действовать будешь малыми силами. Отберешь отряд на свое усмотрение, остальные в батальоне Еременко остаются. Приказ ясен, лейтенант Соколов?

– Так точно, – сухо ответил Алексей, хотя в голове сразу закружился вихрь вопросов.

Карту надо срочно, чтобы хотя бы понимать, как им прорываться через немецкие заграждения – с боем или можно на трех машинах ночью пройти лесами до населенного пункта.

Котов кивнул в ответ:

– Выполняйте приказ, по прибытии в Ивановское лично мне доложить. У тебя сутки на выполнение задачи.

Промолчал комдив, хоть и хотелось рассказать этому серьезному парню все без утайки, поделиться скрытыми мыслями, что не уверен он в том, будет ли кто жив из роты стрелков, когда прибудут танки. Неизвестно, что произошло рядом с крупным селом. Информация крайне скудная, что успел передать радист стрелков, и вот уже три часа, как не выходит на связь. Только сейчас отправили разведку, потом будет подготовка наступления. Только для планирования операции требуется время. Этой паузы может быть для вермахта достаточно, чтобы преодолеть сопротивление пехотинцев и уничтожить ополченцев. Снайперская рота даже добраться не успела до командного пункта, как попала в самое пекло боев.

Старший лейтенант в это время уже пристроился прямо на сломанной скамейке, что окружили летнюю площадку, где раньше Дом культуры проводил для жителей района концерты на открытом воздухе. Достал и расстелил на коленях топографические карты местности из кожаного офицерского планшета, прокладывая мысленно маршрут до Ивановского.

Небольшое село стояло отдельно на краю крупного района, но почему немцы выбрали его в качестве своей цели, сразу стало понятно молодому танкисту. С одной стороны населенный пункт был окружен хвойной лесополосой с небольшими высотами – пересеченная местность, изрезанная скалистыми холмами из камня твердых