Падший ангел за левым плечом - Татьяна Степанова

В кухне, проходя мимо, Катя увидела врача в белом халате.

– Откуда он тут взялся? – спросила она шепотом.

– Наши вызвали через отдел полиции, привезли на машине из горбольницы. Не психолог. Просто терапевт дежурный. Игорю Петровичу психологическая помощь требуется, но психолог когда еще из Главка приедет. А этот укол успокоительного ему сейчас сделает.

Гущин кивком позвал из кухни помощника Вавилова Артема Ладейникова. Тот подошел.

– Ну как он там?

– Неважно.

– Я с его допросом погожу. А вы… ты нам расскажешь, что тут было, когда вы с ним приехали.

– Конечно. – Артем Ладейников кивнул.

– Еще что кроме отпечатков? – спросил Гущин оперативников.

– Вот смотрите сами в холле у двери, у вешалки – полно коробок. Судя по всему, это доставлено из интернет-магазинов. Часть коробок вскрыта, но товары внутри. А часть коробок пустые, видно к выбросу приготовленные.

– У них есть во дворе мусорный бак?

– Нет, мусор тут они копят, – сказал Артем. – Вынуждены копить. Игорь Петрович как-то жаловался – мол, по нескольку дней не может выбросить, набивал мешки и сам на машине отвозил на свалку. Здесь у них новое все в поселке. Еще не отлажено.

– А он что, сам товары в Интернете заказывал?

– Не знаю, вряд ли. Скорее всего это она, его жена.

Гущин подошел к входной двери – тяжелой, железной, обитой искусственной зеленой кожей, со множеством замков, с задвижкой и цепочкой.

– Полина Вавилова впустила убийцу в дом. Сама, – сказал он. – Никаких следов постороннего проникновения. И подбором ключа эту дверь снаружи не откроешь, такая конструкция. Я же говорю – бывший опер знает, как обезопасить дом от воров. Но убийца сюда вошел. Если Полина его не знала, значит, она открыла дверь по звонку и при этом не испытала никаких подозрений.

– Доставка товаров на дом? Курьер интернет-магазина? – спросила Катя. – Убийца прикинулся курьером?

Гущин попросил эксперта в перчатках открыть входную дверь. Но тут внезапно к нему подбежал другой эксперт:

– Сиваков просит вас в гараж вернуться, срочно!

Гущин повернул назад. Его грузное, полное тело вытянулось в струнку, когда он проходил по узкой полосе ламината, там, где не было на полу кровавого следа. Катя тоже шла осторожно, балансируя как на жердочке.

– Что еще у тебя? – спросил он Сивакова в гараже.

Тут уже было полно экспертов. Один из них с помощью пульта открывал подъемную дверь, чтобы выгнать из гаража серебристый «Ниссан» Полины Вавиловой, освобождая место для тотального осмотра.

Сиваков указал на валявшийся у стены деревянный ящик:

– Вот здесь могут быть следы убийцы.

– Как на пиле и на пневматическом молотке?

– Там мы с тобой ничего не найдем. – Сиваков не строил иллюзий. – Он не такой идиот, чтобы оставлять свою визитку на подручных инструментах. Я не о пальчиках говорю. Я говорю о следах других – почва, микрочастицы, пыль с подошв его чертовых ног.

– Как на полу?

– С пола мы тоже ничего не соберем. Пол бетонный, это дохлый номер. А ящик деревянный. Это другое. Он на этот ящик вставал.

– Почему ты так решил?

Сиваков повернулся к страшной «инсталляции» на стене.

– Люди обычно пишут на уровне своих глаз. Это непроизвольно получается – во многих случаях так удобнее. А по этой детали мы можем установить рост убийцы. Только не в этом случае. Он и это предусмотрел. С определением роста не получится, потому что надпись – я сразу это увидел – слишком высоко.

– Да, высоковата. Не то чтобы очень, но…

– Убийца вставал на ящик, когда все тут прибивал и писал. Потом отшвырнул его подальше за машину.

– Ты хочешь сказать, что убийца мог быть и небольшого роста?

Сиваков молчал.

– А как насчет физической силы?

– Пила – электрическая, молоток пневматический. Инструменты полдела сами делают, облегчают задачу. – Сиваков говорил все это цинично, но на стену… на стену он смотрел, не отводя глаз. – Труп он из холла не перенес, а волоком приволок. Может, и надпись столь короткая «Мщу», потому что ему рукой отрезанной тяжеловато было орудовать. Кость у нее, у Полины, широкая. Так что не могу я сказать, что тут большая физическая сила потребовалась. Но и опровергнуть это мне пока нечем.

Гущин молча созерцал участок, открывшийся им из-за поднятой двери гаража.

Катя пыталась составить себе о доме полковника Вавилова цельное представление. Двухэтажный дом, новый. Сам построил его себе, взял кредит, ипотеку? Внизу – просторный холл, переходящий в гостиную с диваном и телевизором, и кухня. Супружеская спальня и другие комнаты наверху.

Тело Полины Вавиловой до сих пор лежало в гараже. Эксперты делали свою работу.

Такая молодая…

Она такая молодая…

Крашеные светлые волосы…

Эта рана на ее горле как алый цветок…

Ноги согнуты, неестественно подвернуты…

Ну да, ОН же «работал» тут с ее телом, орудовал электропилой… Это называется манипуляция. ОН манипулировал с трупом, потому что хотел, как сказал Сиваков, получить «подручный материал» для надписи.

Чтобы оставить нам указание на ясный и недвусмысленный мотив.

И чтобы вселить ужас в наши сердца.

Катя видела женские руки – там, на стене.

И женское тело, лишенное рук.

Хорошо, что полковник Вавилов больше не смеется там, за стеной… И не называет ЕЕ Венерой Милосской…

Когда бывшие начальники уголовного розыска бьются вот так в истерике, в бессильном отчаянии, потеряв самое дорогое…

Какая же она молодая – эта Полина, его жена. Ей всего двадцать лет.

– Во всем этом есть что-то нечеловеческое. – Эксперт Сиваков в который раз повторил эту фразу. – Я никак не могу отделаться от этой мысли. Но это не проявление маниакального психоза.

– А что это, по-твоему? – спросил Гущин.

– Демонстрация и торжество.

– Над чем?

– А над чем, по-твоему, торжествует месть?

– Мы сейчас попытаемся все это снять, – сказал эксперт-криминалист Сивакову.

Гущин как-то неприлично быстро повернул к двери – назад в холл. Катя, чувствуя, как к горлу подкатывает ком тошноты, заспешила за ним.

Прочь, прочь, прочь! Прочь отсюда.

Дверь в кухню закрыта. Там врач с Вавиловым. У распахнутой входной двери Артем Ладейников разговаривал с экспертами.

В холле пахло кровью и свежим, холодным ветром. Кате хотелось, чтобы это был просто ветер. И она безмерно обрадовалась, когда Гущин кивнул Ладейникову: