Папа - Павел Владимирович Манылов

Насте не нравились её кудри, при любой возможности она выпрямляла их и собирала в пучок. А Костя их обожал. Он мог стоять так вечно. Обнимать Настю за талию, чуть кружась, как бы пританцовывая, прикасаться к шёлковой коже её шеи и нежиться в завитках цвета жареного каштана. Костя никогда не видел жареных каштанов, но почему-то считал, что они именно такого цвета.

– Привет. Сто лет тебя не видел. – Костя взял в ладони её лицо и, освободив от непослушных кудрей, поцеловал в губы.

Веснушки с Настиного лица пока не сошли, и он улыбнулся: «Значит, ещё есть немного времени погулять до первых холодов».

– Идём? Ты готова? – Настя была в коротких джинсовых шортах и кофте со скатывающимися плечами. Было непонятно, это домашняя одежда или она уже готова к выходу.

– Проходи пока. Мне нужно дождаться папу. Он из Москвы должен вот-вот приехать. Я его встречу, и мы сразу пойдём. – Настя взяла Костю за руку и повела в свою комнату.

Косте нравилось у Насти, но он немного стеснялся. Огромная квартира была сделана из двух трёхкомнатных, соединённых вместе.

Просторный холл без дверей и перегородок переходил в столовую и кухню. Наборный паркет блестел, а массивная дубовая мебель создавала ощущение антикварного магазина. На тумбочках, комодах и специальных подставках стояли всевозможные вазы и статуэтки. Единый стиль не прослеживался. Здесь были и китайские вазы, и скульптуры с античными героями, а на одной из тумбочек стоял телефон, выполненный под старину, но с современным проводом, уходящим куда-то в стену.

Костю всегда веселила картина во всю стену прихожей, на которой Настин отец стоял посреди ржаного поля в белой рубашке-вышиванке, держа за руку Светлану – его вторую жену, одетую в простое деревенское платье.

Настина комната отличалась от остальной квартиры. Вернее, изначально ее дизайн задумывался как продолжение общего стиля. Это можно было понять по строгой дубовой паркетной доске и белому потолку с классической лепниной. Но всё остальное в этой комнате выдавало натуру, которая лишь вынуждена была здесь жить, однако выстраивала свой быт ровно так, как ей нравилось.

– Садись. Хочешь что-нибудь? – Настя запрыгнула с ногами на кровать и, похлопав по застеленному наспех покрывалу, пригласила Костю присоединиться.

Костя сел. Настя, обняв его сзади за плечи, наклонила голову и снова засыпала своими непослушными кудрями.

– Ничего не хочу. Я очень соскучился. – Костя обернулся, привлёк Настю в свои объятия и осторожно положил к себе на колени. – У меня сегодня есть сюрприз для тебя. Но, чтобы он получился, нужно успеть до начала заката.

– Сюрпри-и-з? Я обожаю сюрпризы. – Настя взглянула на стенные часы в виде обхватившей дерево панды. – Через сорок минут пойдём. Даже если папа не вернётся.

– Хорошо. – Костя наклонился к Насте и поцеловал краешек её губ. Она обхватила его шею, прикрыла глаза, попробовала его губы на вкус.

– Люблю целоваться с тобой.

Римская штора была опущена. Настольная лампа освещала лежавший на столе открытый учебник. В комнате наступили сумерки, спасаемые от ночи лишь маленьким кругом искусственного солнца, которое, как казалось, через несколько секунд должно упасть за горизонт.

– Настя, когда папа прилетает? – Дверь неожиданно открылась, и в комнату заглянула Светлана. По белому махровому халату и мокрым волосам было понятно, что она только вышла из ванной.

– Ой, простите, – она ехидно улыбнулась, но даже не подумала выйти. – Можете не вставать, привет, Кость. Я вдруг совсем забыла, по Москве Саша прилетает или по-нашему.

– Добрый вечер. – Костя смущённо разомкнул объятия и приподнял Настю со своих коленей. – Самолёты всегда по местному времени, а поезда по московскому.

– Так это, значит, во сколько? – Светлана начала подсчитывать в уме, но так и не могла сообразить, когда же ждать мужа.

– Свет, папа уже должен прилететь. Наверно, где-то по дороге к дому. – Настя встала с кровати и включила верхний свет.

– Ты уверена? Я тогда побежала одеваться, – Светлана удалилась, а Костя с Настей, посмотрев друг на друга, вдруг негромко прыснули смехом.

Света была старше Насти на одиннадцать лет. Настины родители разошлись, когда ей было пять лет. Затем её мама вышла замуж за итальянца и уехала с ним в Рим. Она иногда звонила, раз в год приезжала в Москву, но с дочерью виделась не каждый раз. Иногда Настя сама ехала в Москву, где проводила с мамой день, и возвращалась домой. Реже мама приезжала в родной город, чтоб повидать бывших подруг и любовников.

Свету Настя не считала второй мамой или мачехой, они были подружками. Папина молодая жена нравилась Насте весёлым нравом, детской непосредственностью, к тому же она была убеждена, что Света по-настоящему любит её отца.

– Покажи мне, что ты нарисовала недавно? – Костя встал с кровати и подошёл к письменному столу, за который села Настя.

Небольшой стол был завален альбомными листами, красками, стаканами с кисточками, карандашами. На краю лежала пара учебников по международному праву, на полке над столом были ещё несколько книг по юриспруденции.

На подоконнике сохли несколько акварелек. Некоторые лежали здесь очень давно, было видно, что краска неровно выгорела от солнечных лучей. На спинке стула висели несколько маек и бюстгальтер.

– Вот, смотри, к приезду папы написала. – Настя взяла с подоконника один из альбомных листов, на котором был изображён мужчина, сидящий в кресле. В левой руке он держал бокал с виски, а правой указывал на того, кто смотрел на картину, изучая его пристальным взглядом.

Костя взял лист в руки. Сан Саныч получился очень похоже. Ему даже показалось, что Настин папа сейчас встанет с кресла и, нависнув над ним, строго спросит о чём-то.

– Здорово. Мне очень нравится. – Костя вернул Насте картину, которую она вставила в заранее приготовленную деревянную рамку.

– Так, ладно. Буду одеваться. – Настя одним движением сняла через голову кофту, под которой ничего не было. Она прошла мимо него, слегка задев качнувшейся грудью, и подошла к большому платяному шкафу. Открыла створки, подумала пару секунд, оглядывая свой гардероб, потом стянула тугие шортики и поменяла их на джинсы. Сверху Настя надела ярко-красный топ.

Они вышли из комнаты, одновременно в прихожей появился Денис – охранник Александра Александровича Костылькова. Он поставил на пол чёрную дорожную сумку и встал, ожидая шефа. Следом вошёл Настин папа. Не говоря ни слова, махнул рукой Денису и, не снимая ботинок, проследовал в квартиру. Денис ушёл, аккуратно прикрыв дверь, а Костыльков молча разглядывал встречающих его домочадцев.

– Саша! – первая не выдержала Света, подбежав к мужу, поцеловала его в щёку и стала расстёгивать его длинную кожаную куртку, застёгнутую на все пуговицы.