Роли леди Рейвен. Книга вторая - Дарья Снежная

— У тебя точно все в порядке? — спросила я, заглядывая в черные глаза.

— Конечно, — беззаботно отозвался герцог. — А у тебя?

— У меня все прекрасно, — спокойно отозвалась я, внутренне подбираясь — он что-то знает? О чем-то догадывается? Да нет, если бы знал, то наверняка сейчас был бы зол как черт, а не безукоризненно ласков.

— Ну и чудно, — почти мурлыкнул Кьер, зарываясь носом в мои волосы.

Что-то не так. Но что? Монарший гнев? Немилость? Департамент закрывают? Голод? Война? Что?!

Подозрения крепли в душе все сильнее, но я с беззаботной улыбкой позволила «уговорить» себя бросить эти железяки и продолжить экскурсию в личных комнатах его светлости.

Вот только и там сомнения меня не отпустили.

Кьер и в постели оказался так пронзительно нежен, что у меня заходилось сердце от наслаждения и страха. Руки и губы скользили по коже невесомыми, обжигающими прикосновениями, давая понять, что Кьер более чем прекрасно изучил мое тело, потому что сегодня он владел им, как именитый музыкант своим инструментом. Я сходила с ума и плавилась в его руках, но все мои попытки доставить ответную ласку непреклонно пресекались.

И почти задыхаясь, умирая от острого наслаждения, когда он был во мне, когда двигался во мне, когда мои пальцы впивались в литые мышцы рук, а на губах оседали поцелуи вперемежку с хриплым дыханием, я все еще задавалась вопросом — что случилось? Что могло случиться, раз такой мужчина, как герцог, ищет во мне тепла и утешения?

Ответа на этот вопрос не находилось, а сам Кьер определенно не собирался его давать. Он вообще, кажется, вознамерился задремать, стиснув меня в объятиях, и я торопливо выскользнула из-под тяжелеющей руки, по привычке отправляясь в гардеробную.

И там с удивлением уставилась на висящие на вешалках пеньюары различных расцветок, не менее десятка. К одному из них был приколот булавкой сложенный лист бумаги.

«Хватит таскать мои рубашки».

Не в силах задавить безотчетную улыбку на губах, я накинула на плечи первый попавшийся под руку подарок, ни капли не удивившись, что он сел по фигуре, будто был на меня шит. Хотя какое «будто», на меня и был. И я даже знала, где его светлость добыл мерки, но не хотела даже задаваться вопросом — как?

— Ну ты и жадина, — вынесла я вердикт, возвращаясь в спальню.

Кьер, все так же дремлющий, не сменив позы, приоткрыл один глаз, чтобы бросить на меня хитро-вопросительный взгляд.

— Полотенца мне пожалел, рубашки пожалел, изобретений никому не нужных пожалел, — перечислила я, старательно загибая пальцы. — Профессору малознакомому целого мальчика подарил, а для меня отреза ткани жалко! — праведно негодовала я, присев на краешек кровати и принимаясь расчесывать волосы.

— Мальчика, прошу заметить, я дарил тебе. А то, что ты ценными подарками раскидываешься направо и налево — это уже не моя забота, — хмыкнул герцог.

— Конечно, — печально заметила я. Нарастающий азарт в глазах Кьера мне определенно нравился. Может, еще и не все так плохо, как мне показалось? — А бриллианты где, спрашивается? Я после долгих уговоров переступаю, можно сказать, через себя, позволяю от широты душевной преподнести мне бриллианты… и что? И ничего!

— Эри, я сейчас в тебя чем-нибудь кину. И это будут отнюдь не бриллианты.

Угроза звучала вполне серьезно и общего с предыдущими нежностями имела мало. А от лениво-порыкивающего тона, которым она была произнесена, у меня сладко заныла каждая клеточка тела. Узнаю своего мужчину!

Кьер сел, провел ладонью по лицу, волосам, стряхивая с себя липкую паутину дремы. И я откровенно залюбовалась этим жестом, этим телом, красивым, волевым лицом. Куда там до него графу Грайнему, о коем сейчас были все мечты и помыслы драгоценной матушки.

С графа Грайнема подлая мысль плавно утекла в сферы еще более неприятные. Внезапно созревший план требовал внимания и обдумывания, а время, отпущенное на это, утекало сквозь пальцы речным песком.

— О чем задумалась? — голос герцога выдернул меня из размышлений.

— Да так, дела криминалистические, — отмахнулась я. Не хватало еще заново вернуться к допросам и плохому настроению, ведь только-только удалось его растормошить.

— И что с ними?

— Все-то вам, герцог, надо знать! — в прежнем игривом тоне отозвалась я, перекинув расчесанные волосы за спину, и пеньюар, словно невзначай, соскользнул с плеча, задетый этим движением. — Извини, мой милый, но у меня правило — не тащить проблемы с одной работы на другую!

— Какую — другую? — отчетливо рыкнул Кьер, раззадоренный не то спектаклем, не то моим упрямством.

Глядя ему прямо в глаза, я медленно вернула рукав на место, позволяя гладкому шелку неторопливо скользить по коже.

— Так я герцогской любовницей подрабатываю, по совместительству.

Повисшее молчание заполнялось грозовым запахом близкой магии. Я вся подобралась, как завидевшая мышь кошка.

— То есть мало того что для тебя это работа, — тихо-тихо и очень спокойно уточнил Кьер, — так еще и не основная?!

Я с веселым визгом соскочила с кровати, увернувшись от брошенной подушки. Вторая пролетела над головой, третья врезалась в столбик кровати, за которым я спряталась, прикрывшись бархатным пологом. А когда с бешено колотящимся сердцем я выглянула, чтобы выяснить местоположение стрелка и оценить количество оставшихся зарядов, Кьера на кровати уже не оказалось.

Я вскрикнула уже по-настоящему, когда плечи сжали стальные клещи, резко разворачивая меня лицом к воплощению ночных кошмаров — демону, сверкающему разрядами грозовых молний.

— Убива…

Рывок — ткань так и не успевшего мне толком послужить пеньюара треснула, открывая доступ к телу.

— Насилуют! — пискнула я, быстро исправившись.

Больше лишних звуков мне издать не дали. Горячие губы впились в мой рот, руки с силой сжали. И я вся подалась вперед, выгибаясь навстречу, позволяя Кьеру делать все что угодно, все, что он только может пожелать. От игривой строптивости не осталось и следа. Раззадорить словами — да, а вот сопротивляться сегодня не хотелось даже в шутку, понарошку. Пусть знает, пусть убедится, что я здесь, что я рядом, что я на все согласна.

В вихре ощущений я даже толком не поняла, как мы снова оказались на кровати, еще меньше — как я оказалась сверху. И Кьер жадно ощупывал взглядом мое раскрасневшееся лицо, вновь растрепавшиеся волосы, пересохшие, с хрипом хватающие воздух губы. Взгляд этот стекал огненной дорожкой по шее на грудь, не прикрытую клочками ткани, по животу, вниз, туда, где два тела сливались в одно. Руки сжимали мои бедра, помогая поддерживать все ускоряющийся темп, жжение внутри делалось все сильнее, а от этого взгляда становилось просто невыносимым. И когда тело прошило молнией такое долгожданное, такое сладкое наслаждение, я со стоном опустилась щекой на горячую, влажную от пота грудь, чувствуя, как биение сердца в ушах звучит почти в унисон с тем, что грохотало в грудной клетке, к которой я прижималась.