Шотландцы не забывают - Барбара Картленд

— У нас еще будет много времени для этого, когда мы приедем, — говорила им Пепита.

— А я хочу побегать сейчас! — не соглашался Рори.

— Я устал сидеть в повозке. У меня уже заболели ноги.

Пепита ощущала то же самое.

Она предложила им устроиться на сиденье боком, вытянув ноги, и глядеть сквозь опущенные окна, каждый со своей стороны.

Довольные, Рори и Жани перекрикивались через весь экипаж, сообщая друг другу об увиденном.

Рори вскоре увидел оленя, а Жани, не желая отставать от него, заприметила огромного орла.

Это отвлекло их на какое-то время.

Другой радостью были остановки для ленчей и обедов, во время которых они могли бегать, выискивая маленькие ручьи или пытаясь найти ветку необычного белого вереска .

Во второй гостинице пища была простая, но вкусная, а ночной отдых, как показалось Пепите, сделал всех более покладистыми.

Они отправились дальше.

Девушка заметила, что при каждой смене лошадей они оказывались не столь хорошими и выносливыми, как прежние.

Во время последнего, довольно продолжительного перегона она уже собиралась спросить кучера, где им лучше остановиться на предвечерний чаи, как ей неожиданно впервые открылось море.

Позже, посмотрев вниз с вершины крутого подъема, на который лошади взобрались с немалыми усилиями, кучер крикнул, чтобы и Пепита взглянула туда.

Тогда-то ее взору и предстал замок.

Обращенный к морю, в лучах заходящего солнца, позолотившего его шпили и башни, которые ностальгически живописал зять, замок обретал сказочные очертания и казался более легким, воздушным и менее зловещим, чем она представляла себе.

Более того, от просторных пурпурно-лиловых вересковых пустошей, подступающих к нему сзади, и голубого моря у его подножия он выглядел абсолютно нереальным, как будто явился из ее снов.

— А вот и замок! — обернулась она к детям. — Туда мы и едем!

В ее голосе слышались нотки возбуждения, заставившие обратить детские взоры в ту сторону, куда был направлен ее указующий перст.

— Это замок дедушки?

— поинтересовалась Жани.

— Здесь жил твой папа, когда был мальчиком, таким, как Рори, — ответила Пепита.

Дети посерьезнели и неотрывно глядели на него, пока лошади начинали спуск с противоположной стороны холма, на который взбирались медленно и трудно.

— Долго мы пробудем в замке, тетя Пепита? — спросил Рори.

Этот вопрос девушка тоже задавала себе и не находила на него ответа.

Она лишь знала, что единственным человеком, который мог бы ответить на него, является сам герцог.

И тогда, не в силах превозмочь охватившую ее нервную дрожь, она стала молиться:

«Пожалуйста, Боже, помоги нам остаться здесь! Пожалуйста, Боже, пожалуйста…»

По мере того как лошади, перейдя на рысцу, приближали их к замку, страх Пепиты с каждой минутой все возрастал.

На предыдущей, последней, остановке вдруг выяснилось, что у нее останется очень мало денег, если вычесть ту щедрую сумму, которую придется вручить сейчас кучеру за все путешествие в экипаже, — Пепита загодя положила ее в конверт.

Вот чего она не ожидала, так это необходимости платить за лошадей при каждой их смене на почтовых станциях.

А по мере того как она оплачивала счета за ночлег и питание в гостиницах, попадавшихся по дороге, те пятьдесят фунтов, что дал ей мистер Кларенс, превратились в жалкие гроши.

Конечно, ей следовало предвидеть это.

Ведь она никогда не умела расходовать деньги, полагаясь всецело на своего отца, а потом — на зятя.

Теперь, когда путешествие близилось к завершению, она стала думать, что поступила опрометчиво, не известив заранее герцога о своем приезде.

Но она не сделала этого только из опасения, что он откажется принять своих внучат, а если поставить его перед свершившимся фактом, то он не сможет игнорировать эту проблему.

И все же такого страха она не испытывала никогда в жизни.

И этот страх смешивался с негодованием: почему должны страдать невинные дети из-за недобрых родственников лорда Алистера?

Если б у нее было хоть сколько-нибудь денег, она сама могла бы воспитывать и заботиться о них.

Но разум ее возражал: это было бы невозможно, так как Рори должен ходить в школу, а для того чтобы дать ему хорошее образование, как у его отца, потребовались бы не только деньги, но и покровительство влиятельных лиц.

И вновь она с прежней болью ощутила всю несправедливость наказания лорда Алистера лишь за то, что он посмел искренне полюбить.

Для герцога ни он, ни ее сестра не существовали вовсе, и это, конечно, вынуждало их страдать.

Но дети, усталые, капризные и голодные, существовали вполне реально, сейчас, в данную минуту.

Пепита подправила волосы Жани и решила, что девочка в маленькой шляпке с козырьком выглядит очень милой и хорошенькой.

Рори был чересчур взъерошен, и Пепита приукрасила также и его, хотя, как все мальчишки, он не любил, чтобы над ним хлопотали.

Причесав детей, она взглянула в окно экипажа: лошади сворачивали в огромные ворота из кованого железа; по обе стороны от них находились сторожки, похожие на маленькие замки.

Потом экипаж покатил по длинной подъездной аллее, окруженной пихтами.

В конце ее возвышался замок, столь прекрасный и внушительный, что Пепита замерла от восторга.

Именно таким, ни с чем не сравнимым, представлялся ей замок, который должен принадлежать герцогу Стратнэирнскому.

Ей был виден штандарт, развевающийся на самой высокой башне, и она знала, что по другую сторону замка простирается — вплоть до бывших владений викингов — голубое, но бурное Северное море.

Кучер остановил лошадей, и тут же открылась огромная дубовая дверь под портиком, обитая медными гвоздями.

На ступенях появился человек в килте , с удивлением воззрившийся на незваных гостей.

— Какой огромный замок! — произнес Рори, и в голосе его слышался благоговейный страх.

Пепита и сама находилась под сильным впечатлением, но, выйдя из экипажа, все-таки надеялась, что ее чувства не столь явно написаны на ее лице.

Человек в шотландской юбке — как она предположила, дворецкий — поклонился ей.

— Добрый вечер, ма'ам? — сказал он более вопросительным, нежели приветственным тоном.

— Я хотела бы видеть герцога Стратнэирнского.

Она подумала, что в ее голосе слышна легкая дрожь, однако высоко держала подбородок, стараясь выглядеть гордо и независимо.