О любви и смерти - Макс Фрай

Когда блондин приветливо улыбнулся и призывно взмахнул рукой, обреченно подумал: «Ну точно журналист. Или какие еще бывают любители ставить психологические эксперименты над живыми людьми? Социологи? Точно, они. Сейчас небось попросит меня заполнить анкету: возраст, профессия, социальный статус, где прочитал объявление, почему на него откликнулся, и все в таком духе. Как же я не люблю такие штуки! И вот, земную жизнь пройдя до середины, внезапно влип».

Решил: ладно, от анкет, если что, откажусь наотрез. Силой никто не заставит. Не убегать же теперь, сломя голову. Было бы от чего.

– Рад, что вы здесь, – сказал блондин. – И пожалуйста, не надо так на меня смотреть. Нет у меня под столом оператора с камерой. И опросника на сто сорок пунктов в папке тоже нет. И даже самой папки. Вообще никакого подвоха. Я пригласил вас на собеседование, вы пришли. С меня кофе и ответы на все ваши вопросы. И все.

Сказал, усаживаясь напротив:

– Кофе необязательно.

– Конечно, необязательно, – согласился блондин. – Просто я его вам вчера пообещал. И буду чувствовать себя довольно глупо, если передо мной будет стоять чашка, а перед вами нет. Давайте так: кофе я все-таки закажу. А вы его не пейте, если не хотите.

– Ладно.

Впрочем, любому дураку ясно, что сидеть перед полной чашкой и не прикоснуться к ее содержимому – задача трудновыполнимая. Рано или поздно все равно отхлебнешь – машинально, увлекшись разговором. Поэтому лучше сделать первый глоток сразу, пока кофе горячий. Чего тянуть.

Отпил немного – кофе как кофе. Стандартный, как почти везде, кроме избранных тайных мест, которые наперечет. Сказал:

– Вы обещали объяснить, что за чудовище вам требуется. Вернее, что это за работа. Я третий день умираю от любопытства. Поэтому и пришел.

– Понимаете, – сказал блондин, – я сейчас в трудном положении. Потому что существует стандартный ответ на этот вопрос: «Мы действительно разыскиваем чудовище, чтобы предложить ему работу в должности чудовища. Но вы нам, к сожалению, не подходите, потому что вы – человек. Не огорчайтесь, в наше время это скорее преимущество, чем недостаток. Всего доброго. Успехов!»

– Ясно. Исчерпывающий ответ. Хотя совершенно не объясняет, зачем вам понадобилась эта затея с объявлением. Неужели просто потому, что скучно пить кофе в одиночестве?

– Кстати, прекрасная причина, – обрадовался блондин. – Спасибо! Надо будет запомнить и повторять всем желающим узнать тайную подоплеку моего поведения.

Ладно, будем считать, расплатился за кофе добрым советом. Уже хорошо.

Спросил без особой надежды услышать что-нибудь еще:

– А на самом деле? Какова тайная подоплека?

– Да нет никакой тайной подоплеки. Мне действительно позарез нужно найти кого-нибудь на должность чудовища. И ужас моего положения в том, что вы, похоже, подходите. При этом вы вчера очень твердо заявили, что не собираетесь устраиваться на работу. А я вас успокоил, заверил, что не стану ничего предлагать. Кто же знал, что вы окажетесь подходящей кандидатурой? И как мне теперь, скажите на милость, вас уговаривать?

Ничего себе поворот. О чем он? Во что меня пытаются втянуть?

Сказал:

– Не надо уговаривать. Лучше объясните.

– Ладно, – кивнул блондин. – Объясню, куда я теперь денусь. Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться?

Насторожился.

– Куда?

– Никуда. В смысле не куда-то в конкретное место. А просто прогуляться по городу. Где-нибудь тут, в центре. Никаких подозрительных подземелий, спальных районов и трущоб под снос.

Подумал, кивнул:

– Ладно, идемте.

…Несколько минут шли молча. Блондин имел вид задумчивый и рассеянный. Казалось, вот-вот скажет: «Спасибо, что проводили, приятно было познакомиться», – и нырнет в какой-нибудь офис. Или просто в подъезд.

Внезапно он оживился, пихнул локтем в бок. Жест, конечно, грубый и фамильярный, но в его исполнении вышел дружеским, как в детстве, когда толкаются от избытка сил и чувств. И прошептал тоже по-детски, свистящим заговорщическим шепотом:

– Видите того парня в синей куртке? Попробуйте посмотреть на него боковым зрением. Умеете? Видите? Ну?!

Ничего не понял, но послушно уставился на высокого мулата в синей куртке, который стоял на бульваре, прислонившись к дереву и разговаривал по телефону. И поспешно отвернулся: неловко же так пялиться. Не был уверен, что понимает, что такое «боковое зрение», но на всякий случай покосился на парня исподтишка. Ничего особенного не увидел, как и следовало ожидать.

– Не умеете, – заключил блондин. – Ладно, объясняю. Надо повернуться к объекту боком и смотреть прямо перед собой. Но при этом внимание сконцентрировать на периферии зрительного поля. В смысле на самом краю картинки. Понятно объясняю?

Буркнул:

– Не очень.

Но все-таки попробовал выполнить инструкцию. Старался до зуда в глазах. И в какой-то момент показалось, или все-таки действительно увидел… Да нет, конечно, просто померещилось, что на месте смуглого лица незнакомца, прямо над расстегнутым воротом бушует яркое, синее, как его куртка пламя. Такой неукротимой мощи, что даже удивительно, как оно не перекинулось на дерево, к которому прислонился обладатель огненной головы. А с дерева – на остальной бульвар.

– Увидели! – восхищенно прошептал блондин. – Вы его увидели!

Сердито помотал головой, заодно отгоняя непрошенную галлюцинацию.

– Да ничего я не увидел.

– Неправда.

– Правда. Просто глаза стали слезиться, все расплывается, неудивительно, что…

– Синий огонь? – торжествующе ухмыльнулся его спутник.

Яростно выкрикнул:

– Нет!

Мулат в синей куртке, тем временем, закончил телефонный разговор, отлип от дерева и неторопливо пошел по бульвару. Невольно покосился ему вслед, вернее, не покосился, а посмотрел этим дурацким «боковым зрением» и снова увидел столб синего огня. Меж языков пламени мелькали лица, не то птичьи, не то все-таки человеческие, просто до неузнаваемости искаженные гримасой – боли? Гнева? Какого-то иного не поддающегося описанию чувства?

Да кто ж их разберет.

На этот раз не устоял на ногах. Начал оседать, тяжело, как мешок с песком, который перед этим всю ночь таскал другие мешки с песком. И устал навсегда.

Со спутником ему повезло. Не растерялся, подхватил, не дал упасть, усадил на лавку, извлек из внутреннего кармана маленькую флягу белого металла, открутил пробку, поднес к губам.

Там был очень хороший коньяк. Такой хороший, что ради возможности сделать два неуверенных глотка вполне имело смысл падать в обморок.

Хотя, положа руку на сердце, такое незначительное происшествие и обмороком-то не назовешь. Просто голова закружилась.