Миллион Первый - Алла Дудаева

В Чимкенте у Джохара появились новые друзья. Когда он учился в шестом классе, прошел слух, что их возвращают на родину. На год раньше всех, один, на крышах вагонов, пересаживаясь с поезда на поезд, Джохар приехал в Грозный.

Слово «чеченец» тогда звучало как «преступник». Кругом были одни чужие, жившие в домах чеченцев и вовсе не ждавшие возвращения хозяев. Но чеченцы возвращались… Заново строились на участках бросовой земли, которые им выделяли за чертой их столицы.

Я, широко раскрыв глаза, слушала, как он рассказывал, что, учась в седьмом классе, сам начал строить дом для себя и матери, а старшие братья твердили, что это невозможно, и целыми днями пропадали где-то в городе. Крошечное строение из двух комнат можно было назвать гордым именем «дом» лишь весьма приблизительно. Он учился у взрослых. Смотрел, как соседи закладывают фундамент, и на своем участке делал то же самое, только в гораздо меньших масштабах. Целый месяц, засучив до колен штаны, вместе с матерью и старшей сестрой Хазу, месил глину с соломой и сушил на горячем солнце большие, ровные, аккуратно сложенные саманные кирпичи. Когда были сложены стены, стали помогать старшие, и к зиме домик был готов. Я видела его потом, он долго еще стоял во дворе старшего брата Басхана, служа сразу и кухней, и детской.

В школе его приняли в штыки, в седьмом классе всем заправляли здоровенные второгодники, сидевшие на галерке и никому не подчинявшиеся. Когда учительница представила нового ученика, по партам пронесся шепот: «Чеченец, чеченец…» Он был в числе «первых ласточек», вернувшихся из ссылки.

В классе было несколько свободных парт, но преподавательница, вероятно, решив проверить смелость новичка, указала ему на место рядом с верзилой, развалившимся на задней парте среднего ряда. Маленького роста, выпрямившись от гнева в струнку, он стоял перед рослым парнем, с вызывающей наглостью занявшим своими внушительными конечностями всю парту и проход. «Твое место вместе с девочками!» — небрежно бросил верзила. Все вокруг подобострастно захихикали. Джохар неожиданно резко схватил его руку, на которую тот опирался щекой и, перегнув ее о парту, нажал так, что противник застонал. «Двигайся, а то сломаю». Скривившись от боли, парень нехотя отодвинулся от края. Учительница наблюдала за этой сценой молча и, казалось, была довольна: в классе появился наконец человек, который поможет ей справиться с второгодниками.

Закончив учебный год на «отлично», Джохар должен был как лучший ученик поехать в Венгрию. Всего на школу выделили две путевки. Матери пришлось купить для него новые курточку, брюки и рубашку, урезав и без того скромный бюджет семьи. Для всех родственников и знакомых это было событием почти фантастическим. Им гордились и восхищались. Но директор школы рассудила, что неблагонадежному чеченцу нечего делать за границей, и вместо Джохара поехала ее дочь, не отличавшаяся успехами в учебе. Это было большим ударом для него, особенно мучил стыд перед знакомыми, которые, встречая его, с простодушным любопытством принимались расспрашивать о поездке. Самым обидным стало то, что кто-то мог усомниться в его действительных успехах, но большинство воспринимало произошедшее как нечто само собой разумеющееся: «Да никогда никого из нас за рубеж не выпустят. Нам все дороги перекрыты, запомни это раз и навсегда!»

Джохар вообще перестал посещать уроки, которые вела директрисса, но в конце года сдал ее предмет экзаменационной комиссии на отлично и получил аттестат.

После первого курса физико-математического факультета Владикавказского университета решил, наперекор всему, поступить туда, куда чеченцев не брали вообще, — в летное училище. «Лучше синица в руках, чем журавль в небе», — отговаривали его умудренные опытом, но так и не сумевшие «взлететь» прагматичные однокурсники, а он мечтал… И ощущал в себе такие силы, что, казалось, мог бы взбежать вверх по стенке. Забрав документы, тайно поехал в Тамбов — не хотел слышать уговоры и видеть слезы матери. Лучше пусть узнает потом, когда пути назад уже не будет…

Но не так-то просто было осуществить задуманное ему, чеченцу, сыну народа-парии, пусть и с отличным аттестатом. Пришлось назваться осетином. Медицинская комиссия забраковывала всех неугодных режиму. Он обращался в другие медицинские учреждения и начал было уже сомневаться в себе, когда, еще не веря охватившему его чувству упоительного счастья, услышал от светловолосой женщины-доктора с умным и добрым взглядом твердое: «Вы, молодой человек, рождены летать».

Джохар выбирал для себя самое трудное и не знал непреодолимого.

Когда-то, мальчишкой приехав в Грозный, он уходил в парк имени Кирова и час за часом, день за днем бродил в бушующем великолепии цветов в поисках Черной Розы. Джохар слышал где-то, что если хорошо постараться, то ее можно найти… Он видел много прекрасных роз, часто — бордовых до черноты, но той, единственной, с черными лепестками, отыскать не мог. Однако возвращался сюда вновь и вновь в трепетном предчувствии, что вот сегодня, сейчас неприступная откроет, наконец, свой лик…

Наверное, с тем же упорством искал Джохар свою необычную судьбу. «Ищите и обрящете». И случается, что ищущий с такой отчаянной решимостью сам становится тем, что ищет, как случилось это с ним, превратившимся в символ Свободы.

Очень много друзей появилось у Джохара в училище. Предметы он осваивал с легкостью. Летной подготовкой мог заниматься до изнеможения. Ощущение счастья не покидало его — ведь он, наконец, обрел себя. После окончания высшего авиационного училища, при получении диплома с отличием, разразился скандал. Джохар настаивал на том, чтобы в его личное дело была вписана подлинная национальность — чеченец… и добился своего.

Лучшие его друзья, Виктор Перфильев и Вадим Конов, к сожалению, еще раньше были отчислены за какие-то мелкие оплошности — дисциплина там была строгая, но дружбу они сохранили на всю жизнь. Каждый раз, когда мы приезжали в Москву в отпуск из Сибири, обязательно встречались с ними в одном из ресторанов и никак не могли наговориться. Жена Виктора Перфильева Лариса, прелестная женщина и добрейший человек, была свидетелем на нашей свадьбе. Зарегистрировались мы с их помощью в Октябрьском районе Москвы, что было тогда очень непростым делом. Джохару заказали костюм в ателье, я сама сшила себе платье. А 12 сентября 1969 года, отпраздновав в ресторане с самыми близкими друзьями Джохара свадьбу, поехали в город Коломну, где я родилась. Там нас уже ждали мои родственники и гости.

Потом — свадебное путешествие в Ленинград в вагоне СВ. За эти десять дней мы побывали только в Эрмитаже и посетили некоторые достопримечательности, но в следующий наш приезд решили осмотреть все более досконально. Старик, продававший билеты на вокзале, узнал Джохара через пятнадцать лет, когда ему снова пришлось ехать в командировку в этот город. «А как та милая девушка, с которой вы ехали в прошлый раз в свадебное путешествие?» — как ни в чем не бывало осведомился он, словно все это было вчера. Узнав, что у нас уже трое детей, пошутил, что специально продал нам счастливый билет.

Закончив пятый курс художественно-графического факультета и защитив диплом, я поехала в Сибирь в поселок Средний, станция Белая Иркутской области. Такова судьба жен военных, и я не была исключением. А будучи дочерью военнослужащего, с детства привыкла кочевать с одного края необъятной страны в другой. После Забайкалья, мыса Шмидта и острова Врангеля Сибирь меня не пугала. И думала я не о занесенном снегом маленьком военном городке в глуши, а о любимом человеке, глаза которого вспыхивали от радости, когда он смотрел на меня. Я ехала к нему волнуясь, сердце учащенно билось, когда я представляла нашу встречу.