Школа для мальчиков Кассандры Френч - Эрик Гарсия

– Вы же знаете наши авиалинии. Расписание меняется каждую минуту.

Честность. Тройка. Наверное, я не заслуживаю оценки выше двойки, но я добавила себе балл за нахальство. Нельзя прожить жизнь, говоря одну только правду. Это влечет за собой слишком много конфликтов. Знаете что? Пожалуй, я поставлю себе четверку. Порой самые честные люди признают, как мало толку от их честности.

Встреча прошла как по маслу, я пришла вовремя, Джо тоже. Передача товара состоялась за мусорными баками, куда клиника выбрасывает медицинские отходы. Вонь там стояла страшная, но я предусмотрительно сменила босоножки на старые кроссовки и старалась перешагивать все лужи сомнительного происхождения, что встречались мне на пути.

Я поставила коробку с пузырьками в багажник, сунув ее между останками неудачных свиданий: старой корзиной для пикников (ужин в Голливуд Боул с художником по спецэффектам, который оказался слишком скуп, чтобы раскошелиться на места в ложе) и парой брюк цвета хаки, заляпанных краской (отвратительная вечеринка в Ван Найз, где приглашенных заставили помогать паре молодоженов бесплатно ремонтировать дом).

Думаю, любой багажник может немало порассказать о своем хозяине. Кроме вещей, напоминающих о былых свиданиях, и морфия в моем багажнике лежит длинный трос, две пары колготок, початая бутылка хлороформа и набор соединительных кабелей. О назначении последних я не имею ни малейшего представления. Это говорит о том, что я, с одной стороны, готова к любой непредвиденной ситуации, а с другой – в меру практична и сознаю пределы своих возможностей.

Моя кузина Фэйс хранит в багажнике своего «ауди» набор косметики «Эсте Лаудер» из 48 предметов и зеркало с подсветкой, и, если кто-то вздумает ее похитить и под дулом пистолета заставит спуститься в темное подземелье, она всегда готова предстать перед Создателем со свежим слоем блеска для губ и тона для лица. Не знаю, как это характеризует Фэйс, но обо мне это говорит многое, – я потратила четыре часа, помогая ей выбрать тени для глаз нужного оттенка.

Багажник моей матери всегда безупречно чист; единственная вещь в ее БМВ – это привинченное к полу устройство автоматической смены компакт-дисков. В свое время туда загружались хиты святой троицы (Барбры, Барри и Бетт[2]). Сегодня оно пустует. Теперь мамуля слушает музыку только дома.

– Он опять воет. – Этими словами мамуля встретила меня в дверях своего кондоминиума. Ее объятия показались мне чересчур крепкими. То ли ее руки стали короче, то ли я опять растолстела. Лучше об этом не думать.

– Кто воет? – спросила я.

– Браслет. Проклятый ножной браслет.

Я посмотрела на браслет у нее на ноге. Носить электронный браслет ее приговорил суд, это устройство, которое через приемник, заделанный в кухонный пол, сообщает о любых перемещениях моей матери на контрольный монитор в один из городских полицейских участков. Пока единственный звук, который издавал браслет, было негромкое постукивание металлического корпуса о костлявую ногу.

– Мамуля, я не слышу никаких гудков.

– Сейчас он молчит. Он взвыл, когда я вышла из дому…

– Когда именно?

– Я пошла в супермаркет. Я знаю свои права, мисс Адвокат. Я слышала, что сказал судья.

Что сказал судья, слышали мы все. Когда он оглашал приговор, вид у него был далеко не радостный. Судья устал, как и мы все, и хотел, чтобы моя мать покинула зал суда как можно скорее. У них сложились, мягко говоря, натянутые отношения. Большая часть их бесед протекала примерно в таком духе:

Судья Хэтэуэй. Миссис Френч, я готов огласить приговор.

Мамуля (по сотовому телефону). Прекрасно, дорогая. Подожди секундочку…

Судья Хэтэуэй. Простите?

Мамуля (не обращая на него внимания, по сотовому телефону). Видишь ли, у меня завязалась очень интересная беседа с моим колористом, и я боюсь потерять нить рассуждений.

Приговор был вынесен после восьмидневного слушания свидетельских показаний. Свидетелями в основном были жертвы, которых облапошил Тед – ныне находящийся в бегах муж моей матери. Под его началом шайка аферистов выманивала чужие денежки, занимаясь телемаркетингом. Про Теда мне лучше не напоминать. Из-за него я уже заработала три морщины на лбу и складки в углах рта, и я не желаю, чтобы этот человек нанес моей коже еще больший ущерб.

Мамуля прожила в браке с Тедом два года; когда на лужайке перед их домом откуда ни возьмись появились копы, мамуля, которая всегда была радушной хозяйкой, пригласила дорогих гостей на блинчики, а Тед тем временем благополучно улизнул через черный ход. Когда мамулю в наручниках усадили в патрульную машину, Теда уже и след простыл. Мамуля сказала, что понятия не имеет, куда он отправился. Я ей поверила, а окружной прокурор нет.

– Судья Хэтэуэй сказал, что я могу «передвигаться в радиусе пятисот футов от дома, удовлетворяя свои базовые потребности и приобретая все необходимое для моего существования», – напомнила мамуля. – Согласись, еда входит в число базовых потребностей.

Сразу видно, что она незнакома с Лекси.

– Ты заставила незнакомого человека разбудить меня в полшестого утра. В результате я должна тащиться через весь город в обеденный перерыв, чтобы услышать, что еда входит в число базовых потребностей.

– Неужели тебе так противно поболтать с родной матерью?

В течение шестнадцати месяцев, что мамуля провела под домашним арестом, прикованная электронным браслетом к своему кондоминиуму в Западном Голливуде, я вижу ее куда чаще, чем раньше, когда она свободно перемещалась по городу и могла постучаться в дверь своей единственной дочери в любое время, выбирая самые неподходящие моменты. Стоило кому-то оказаться в моей постели, мамуля была тут как тут. Стыдно сказать, но, когда судья огласил приговор, какая-то часть меня запрыгала от радости: ее арест означал мою свободу. Теперь мне не придется в ужасе ждать, что она нагрянет ко мне в гости. Теперь, если захочу, я могу разбрасывать вещи где попало и не убирать их неделями. Наконец-то пуповина перерезана.

По крайней мере, такова была теория. Однако реальность оказалась более суровой.

Мамуля схватила меня за руку и потащила по коридору, полы ее кашемирового халата развевались, ножной браслет подпрыгивал на худой щиколотке. Я, спотыкаясь, покорно следовала за ней, стараясь не отставать. Ростом она меньше пяти футов, но это настоящий сгусток энергии, который находится в постоянном движении. Она была такой, сколько я себя помню. Еще ребенком я часто стояла на кухне и наблюдала, как она носится по всему дому, снуя из одной комнаты в другую, точно музейный охранник, напичканный амфетаминами. Если снять ее перемещение по дому на кинокамеру, просматривать пленку нужно на четверти нормальной скорости, иначе по экрану будет метаться мутное пятно с нечеткими очертаниями.

Мы ринулись вниз по лестнице, одним махом преодолев три пролета, и, когда мамуля рывком выдернула меня с лестничной площадки на яркий дневной свет, я споткнулась и едва не грохнулась.