Укриана. Фантом на русском поле - Юрий Юрьевич Воробьевский

это — словосочетание. По оценке Кристала, английский лексикон увеличивается медленнее, чем полагает The Global Language Monitor, — приблизительно на тысячу новых слов в год.

Впрочем, о лексикографических приписках говорят и в отношении русского языка, «…следует признать, — пишет М.Эпштейн, — что в словарях русского языка огромное число «дутых» единиц — суффиксальных образований скорее словоизменительного, чем словообразовательного порядка. Как ни горько в этом признаться, представление о лексическом богатстве русского языка во многом основано на уменьшительных суффиксах, которые утраивают, а часто даже и упятеряют количество существительных, официально числимых в словарях. К примеру, в Большом Академическом (семнадцатитомном) словаре слово «сирота» считается пять раз: «сирота», «сиротка», «сиротина», «сиротинка», «сиротинушка».

Заметим, что В. Даль, при всей своей неуемной собирательской жадности к русскому слову, не включал в свой Словарь уменьшительные и увеличительные формы как самостоятельные лексические единицы, иначе пришлось бы считать, что в его Словаре не 200 тыс., а более 600 тыс. слов. «Увеличительные и уменьшительные, которыми бесконечно обилен язык наш до того, что они есть не только у прилагательных и наречий, но даже у глаголов (не надо плаканьки; спатоньки, питочки хочешь?), также причастия страд., не ставлю я отдельно без особых причин…»

Не знаю. Если мы всё ещё остаёмся людьми, то мне милее «неучтённая» сиротинушка, чем «web 2.0”. Кстати, патриотам английского языка, которые так гордятся миллионным словом, я посоветую и другие неологизмы: «web 3.0, web 4.0. Можно предложить ещё оригинальное слово web 2.1».

Справедливости ради, надо сказать: русскому слову «исследовать» соответствуют по крайней мере четыре английских аналога (investigate, examine, research, explore). «Допрос природы под пыткой» англосаксы проводят не в пример нам активнее. Хорошее сравнение: подошёл русский человек к какому-то предмету материального мира, приложил тыльную сторону ладони, попробовал: не жжётся? И пошёл дальше. Англичанин же ощупает предмет словами, словно кончиками всех пальцев: как бы эту вещь можно к бизнесу приложить? [94]

Зато этот мистер не уловит наших тонкостей. «Грозный», например, — отнюдь не «terrible” (ужасный). И не поймет, почему так называли нашего царя. Значение слова целомудрие ему также не объяснишь. О непостижимости нерусями нашего богатства ещё Шишков писал: «Богатство языка нашего, происходящее от сложения предлогов с именами и глаголами, им почти совсем неизвестно. Они могут сказать, например, пою (Je chante), но не могут сказать ни попеваю, ни распеваю…

Уменьшительных: колечко, ручка, сердечко, сердечушко, малешенько, ранёшенько; увеличительных: столище, домище, ручища; показующих степень качества: беловат, кругловат; усечённых: беленгек, кругленек, великонек, у них или очень мало, или совсем не имеют».

Всё же согласитесь: разница между словами сирота и сиротинка большая, чем между web2 и web3.

Лично меня все эти секвестры, гаджеты и айфоны — «достали». Если часто произносить такие слова, кажется, что лягушку съел. Помните гоголевского Ноздрёва: мне, говорит, лягушку хоть сахаром обсыпь, я её есть не буду… Да, хоть какой сахарной пудрой языковой моды обсыпь слово «примордиальный», лучше я скажу «первоначальный»… Есть, конечно, слова, которые непереводимы. Но даже опыт футбола показал, что чаще всего найти замену чужесло-вию можно. Ещё в пятидесятые годы радиокомментаторы взволновано говорили: «корнер у ворот ЦДКА»! И вот «корнер» вполне спокойно заменили на угловой, пенальти на одиннадцатиметровый, офсайд на «вне игры»…

Но — вернёмся к признакам мировых языков. Они имеют развитую систему полифункциональных стилей, включающую в себя помимо разговорно-обиходного стиля официально-деловой (канцелярский, дипломатический, юридический — со своей терминологией, речевыми клише, грамматическими формами), публицистический (язык СМИ, теле-радиовещания), научный (с терминологией и понятийным аппаратом для круга гуманитарных, естественных и точных дисциплин).

Важным условием является существование письменности не менее тысячи лет.

Ещё фактор — распространённость в мире. Кроме народа — носителя языка, для которого он родной, на этом языке должны говорить многие другие народы. Другими словами, мировые языки — это языки бывших империй. К их числу относятся: испанский, французский, русский, английский, китайский, индийский, арабский.

В качестве мирового русский язык способен выполнять функции государственного несравненно полнее, чем любой другой язык России. Он обслуживает сферу науки, образования, закона, идеологии и морали.

Главное преимущество русского заключается в том, что он позволяет оперировать абстрактными категориями бытия: «действие» (глаголы), «качество» (имена прилагательные), «условие» (наречия), «материя» (имена существительные), «сущность» (абстрактные понятия), «количество» (имена числительные). На этом принципе построен словарь В.И. Даля, в котором каждое слово образует целую гроздь разных смысловых категорий. Таким образом в русском языке обеспечивается понятийно-операционная деятельность, необходимая для развития современной науки. Богатейший словарный потенциал и гибкая грамматическая система позволяют выражать тончайшие оттенки смысла и адекватно передавать информацию предельной степени сложности. В других национальных языках РФ эта функция развита слабо и не так системно.

Самый большой процент научных открытий и созданий инженерной мысли в двадцатом веке был сделан на русском и английском языках. Только они конкурировали друг с другом в области военных технологий и в фундаментальной науке. Именно поэтому и вторая функция государственного языка — обслуживать сферу образования — также может быть выполнена на русском гораздо качественнее, особенно в высшей школе. Язык, в котором не успела сложиться развёрнутая и стандартизированная научная терминология, на котором не издан необходимый объём научной и учебной литературы, не может эффективно использоваться для обучения.

«Достаточно вспомнить переводные общественно-политические и информационные тексты в республиканских газетах на многих национальных языках — насыщенные русскими заимствованиями, с инородным для языка синтаксисом, с обилием семантических и фразеологических кальк. Характерным свойством подобных текстов оказывается их понятность (по крайней мере на уровне общего содержания) для русского читателя или слушателя, не имеющего ни малейшего представления о данном языке — и полная недоступность для носителей этого языка, не владеющих в достаточной мере русским. Бессмысленность подобного, чисто механического и фиктивного, «освоения» языком новых функциональных сфер достаточно очевидна».

Забавный и одновременно печальный пример из истории. Профессор С.П.Тимошенко, который в 1918 году оказался в Киеве и был близок к созданной «Украинской академии Наук» свидетельствовал: «По статуту научные труды этой академии должны были печататься на украинском языке. Но на этом языке не существует ни науки, ни научной терминологии. Чтобы помочь делу, при академии была создана терминологическая комиссия и были выписаны из Галиции специалисты украинского языка, которые и занялись изготовлением научной терминологии. Брались термины из любого языка, кроме родственного русского, имевшего значительную научную литературу». [62, с. 257].

Государственный язык создает единое правовое поле в общественном сознании той или иной страны. При переводе на другие языки совершенно избежать хотя бы некоторого искажения юридических текстов, особенно сложных административных и гражданских кодексов, не удается. Устранить различия в толковании законов