Главная партия для третьей скрипки - Анна и Сергей Литвиновы

— Но он тебя обнимал.

— Да это у него манера такая! Абсолютно ничего не значит!

— Откуда же я знал?

— Федя… — ее губы задрожали. — Ты так был мне нужен — в тот ужасный день!

Мужчина наконец вытянул из кармана давно ожидаемый ею платок. Вытер остатки ее слез.

— Я хочу знать, что у вас было с моей мамой, — Арина решила выяснить все до конца.

Никаких пауз — начал отвечать с ходу.

— Когда-то — очень давно! — пытался атаковать. Она отшила. Но оказалась мудрой женщиной. Смогла удержать меня при себе. А еще она очень сильная была. Непоколебимая. Я приходил к ней за оптимизмом. Энергией напитывался — твоя мама щедро ее раздавала. А потом — подросла ты.

— Ну, и почему ты молчал?! — вырвался крик души.

— Мама сказала: ты смеешься надо мной. Называешь напыщенным стариком.

— Федя, да ты что?

— Я не поверил. Но решил: дыма без огня не бывает. И ты ведь тоже никак не проявляла своих чувств.

— Но мама… — начала было Арина.

И умолкла.

— Твоей маме очень не хотелось, чтобы ты отпочковалась. Это ведь довольно комфортно — держать при себе взрослую дочь. Напарницу. Собеседницу. Если понадобится — пресловутый стакан воды подаст.

— Ох, почему тебя рядом не было, когда она умерла!

— Аришка, я сам — так себя корю. Что не забеспокоился. Не примчался. Не помог. И что едва не упустил тебя.

— Целый год потеряли, — с укором произнесла она. — Ты знаешь, куда я тридцатого ноября ехала?

— Всю голову сломал.

— К тебе. Все бросила — и помчалась. А в квартиру решила зайти — просто душ принять после поезда, прихорошиться. Когда увидела, что там происходит, — тут же стала звонить. Ты не отвечаешь. Секретарша сказала: переговоры. Я к офису. Засела в кафе напротив. Ну, и увидела. — Взглянула укоризненно.

Он посмотрел непонимающе:

— Что увидела?

— Как ты с красавицей миловался.

— С кем?!

— Ну, такая фифа… в сером платье, норковой шубке и в красных сапожках.

Он так сильно откинулся на узкой кушетке, что стукнулся в стену затылком. Арина бросилась гладить ушибленное место. Дядя Федя захохотал:

— Так вот оно что! А я-то себе едва мозг не вывихнул! Чего ты взбрыкнула, почему убежала? Да ты хоть знаешь, кто эта красавица?

— Я знаю только, что ты с ней переговоры вел. С вином и крекерами, — буркнула Арина. — А потом еще руку поцеловал. И вслед смотрел глазами влюбленными.

— Ну ты фантазерка, — хмыкнул. — Глаза влюбленные, только подумать. Да эта дама — подруга твоего Тимура. Богатая наследница. Юрист. И большая дрянь.

Арина открыла рот. Захлопнула. Пробормотала:

— А какие у тебя с ней дела?

— А такие, что милая красавица однажды — в запале — поклялась тебе отомстить: за смерть Волынского.

— Но я…

— Ариночка, милая, я все знаю. Его инсульт — безусловно, несчастный случай. Но когда женщина теряет любимого — ей очень хочется найти врага. И ты отлично подошла на эту роль.

— А ты откуда узнал?

— Ну, я ведь за тобой все время присматривал. Тем более когда ты стала отелем руководить. Дело непростое. Опыта у тебя нет. Да и Маруся попросила — если что, подстраховать. Вот и понял довольно скоро: что бесконечные проверки, СЭС, налоговая — они не просто так. Стал выяснять — и легко нашел, кто за всем стоит. Встретился с дамочкой. Сначала пытался уговорить. Потом подкупить. А тогда — как раз тридцатого ноября, когда она ко мне приезжала, — понял: красотка решила уничтожить твой бизнес. И это сделает. А мое дело чести: придумать, как ее остановить.

— Дядь Федь… — растроганно пробормотала Арина. — Ты такой умный, оказывается!

Он приосанился:

— Спорить не буду. Но — как честный сумасшедший — признаюсь: решение придумал не я.

— А кто?

— Мне дали очень своевременный совет.

— Кто?!

— Черт его знает. Какой-то абсолютно незнакомый мне старик.

— Он тебе приснился?

— Нет. В тот день я проводил твою врагиню до машины. Сел в свою. И тут дедуля в окошко стучится. Я ему милостыню — он монетки в карман. Потом говорит — я слово в слово запомнил: «Отель «Добролюбов» сегодня ночью подожгут». И прочь.

Я из машины выскакиваю, бегу за ним — а он будто по воздуху. Никак не могу догнать. Решил: значит, и незачем. Остановился. Стал кумекать. Раз прозвучало слово «Добролюбов» — явно неспроста старик. Не пустой бред. И я тогда понял, что предпринять. Просто застраховать твой отель! Немедленно. Дал взятку, чтоб оформили без осмотра, и тем же вечером заключил договор.

— Я знаю, кто этот дед был, — сквозь слезы улыбнулась Арина. — Только ты все равно не поверишь.

— Расскажи. Мне можно.

— Это Год. Нынешний год. Главный над всей планетой. Он мне помогает.

— Ну, на столь высокий статус старичок не тянул, — с сомнением протянул Федор. — Скорее, походил на обычного бомжа.

— Не обижай его, — погрозила пальчиком Арина. — А то рассердится! Расскажи лучше про квартиру.

— А что тут говорить? — пожал плечами он. — Здесь я безо всяких чудес справился. Оснований отчуждать жилплощадь у тебя никаких. Договор дарения заверен на дому. Репутация у нотариуса — хуже некуда. Даже до суда не дошло — твой антикризисный центр мигом на мировую пошел. Ну, и небольшую сумму я им пожертвовал. На развитие медитативных техник.

Арина покосилась на комок цветастой бумаги и обрывки ленточек в углу. Виновато пробормотала:

— А у меня тебе никакого подарка нет.

Он не растерялся ни на секунду:

— Мне не надо подарка. Просто ответь на один вопрос.

— Какой?

— Ты его знаешь. Мы с него начинали.

Внимательно взглянул ей в глаза:

— Когда?

Арина обняла Федора крепко-крепко:

— Да хоть сейчас, дядь Федь. Жаль только, я макияж не успела сделать.

Ровно год спустя

В первую ночь младенца можно было оставить в детской палате, но Арина не захотела расставаться с сыном ни на минуту. Думала: уложит в люльку. Полюбуется смешным, сморщенным личиком. Да и будет отдыхать после родов.

Ее собственная мама когда-то рассказывала, что новорожденные все время спят. Однако Аринин отпрыск почивать никак не желал. Вертелся в пластмассовой колыбельке, выпрастывал, как туго ни пеленала, ручонки. Вопил — тонко и недовольно. Молодая мама раз пять бросалась за помощью: вдруг заболел? Но педиатр с медсестрами дружно уверяли: ребенок здоровый.